– Фальк, ты бы убрал свой фанероплан подальше, – попросил он. – А то ведь начнется: средства разбазарили, на этажерках летаете, сам знаешь.
– А я на чем полечу, если потребуют продемонстрировать класс? – нахмурился тот.
– У Литты возьмешь. Ее саму, кстати, тоже лучше убрать куда-нибудь. Вот, кстати! – оживился начальник. – Поменяйтесь, пусть она на твоем старике полетает по округе, проветрится. Вряд ли эти типы тут надолго задержатся!
– Она своего мальчика не отдаст, – мрачно сказал Фальк. – И я на нем ни разу не летал, если попросят что-то показать, как вы говорите, могу и опозориться. Сами понимаете…
– Да что ж вы за наказание такое? – вздохнул тот. – Вечно препираетесь с начальством, хамите, на курсантов орете…
– Я никогда не позволяю себе кричать на курсантов, – сдержанно заметил Фальк.
– Я обобщил, Литта вон как раз не стесняется. Сегодня с утра механиков распекала, я думал, штаб обрушится, – хмыкнул начальник. – Ладно, что с вами поделаешь… Иди. Предупреди ребят, чтобы все было начищено, надраено и подметено. Хотя лучше аэропланы сам проверь, а на воспитательную работу я Литту направлю, она убедительнее. Кстати, что у вас с ней?
– А что у нас с ней? – не понял тот.
– Да смотрю, вы не разговариваете даже.
– О чем нам разговаривать, кроме как по делу? – упорно прикидывался непонимающим Фальк.
– Дурдом, а я в нем главный, – сказал начальник в потолок. – Иди, не тяни время. И Литту ко мне пришли, я ее тоже… проинструктирую.
– Так точно, – кивнул Фальк и вышел.
Неужто со стороны так заметно, что они с Литтой и впрямь перестали общаться больше необходимого? Еще не хватало…
Он поймал первого попавшегося курсанта и велел:
– Найди Литту и скажи, чтобы срочно явилась к начальнику. И пусть не отмазывается, к нам инспекция едет.
– Бегу! – отозвался мальчишка и унесся со всех ног.
Фальк же пошел к аэропланам: нужно было проверить все от и до, чтобы не опозориться. А машины-то сплошь потрепанные, заслуженные, многие – списанные из армии после повреждений, восстановленные, с неродными запчастями, словом, катастрофа…
– Ты что такой нерадостный? – спросила Литта, по обыкновению неслышно подкравшись сзади, когда он ковырялся в моторе.
– Догадайся.
– Боишься, что тебя совсем спишут?
– И меня, и мой летучий чемодан, по твоему меткому определению.