И вот теперь моя изможденная плоть распласталась по земле и покорнейше сносила все те мучительные напасти, что выпали на ее долю, в то время как все мои помыслы в стремительном порыве возносились к Творцу в отчаянной страстной молитве призвать мою душу в его вечную обитель. Ибо (как мне тогда казалось) ничто уже не держало меня на земле, покуда я лишена надежды на встречу с теми, кто составлял смысл моей жизни; разве что их бесплотные души соблаговолят явиться мне в ином облике – в облике призраков.
Странное дело: в то время как тело мое мокло под неистовым ливнем, скованное холодом и немощью, сознание мое, дотоле дремавшее в совершеннейшей апатии, внезапно пробудилось, ожило. В нем развернулась яростная борьба двух противостоящих позиций. С одной стороны, меня обуяло смутное упование, что нынешняя буря – предвестие моей неотвратимо грядущей смерти. С другой же стороны – в противовес этому упованию – я с неизъяснимым трепетом в сердце ожидала, что коварные неумолимые силы Судьбы готовят мне новые суровые испытания, знаменуя очередную веху моего унылого и безотрадного земного бытия. При этой мысли я содрогнулась от ужаса: в настоящих условиях подобная перспектива казалась мне наихудшей.
Неужели Провидение снова сыграет со мной злую шутку, насмеется над моими чувствами, приумножит мои страдания? «Хотя, – поразмыслила я, – моя печаль столь глубока, а отчаяние столь неизмеримо в своей безграничности, что, пожалуй, любые дальнейшие уловки Судьбы окажутся бессильными в своем стремлении сделать меня несчастнее, чем я есть сейчас и буду всегда, доколе теплится еще во мне тусклый отсвет моей жалкой никчемной жизни. А посему самое разумное, что остается могущественному Провидению, – это направить свои коварные насмешки на другой, более достойный предмет, меня же оно весьма облагодетельствует, послав мне вожделенную Смерть». Эти мысли принесли мне наконец некоторое успокоение, и вскоре глубокий сон безраздельно завладел моим сознанием.
Вероятно, было уже за полдень, когда я пробудилась. Открыв глаза, я тут же обвела взором округу. Ночная буря уже улеглась, не преминув оставить повсюду неопровержимые свидетельства своих безрассудных деяний в виде грандиозного наводнения, постигшего все обозримое пространство, да страшной гибели поблекших от холода и сырости диких кустарников, редкие силуэты которых, распластанные по земле, контрастно выделялись на общем суровом фоне безбрежной пустоши.