Мелькнул клинок полковника. Отразив шпагу, Оксана стремительно метнулась вперед. Проскользнув над стальной полоской, крестьянское орудие вонзилось в горло.
Александр поодаль сбил еще одного противника ударом ноги.
Трое оставшихся Французов бросились бежать. В глазах их мелькнули искры ужаса.
Из-за деревьев показалась группа мужиков. Руки крестьян крепко сжимали различное примитивное оружие. Зорко оглядевшись вокруг, они подошли ближе.
– Эй, служивый, ты кто? – обратился один из них к держащемуся за бок Виктору.
Молодой человек поднес измазанную кровью ладонь к лицу. По боку стрельнуло запоздалой болью.
– Я… – прерывисто прохрипел он, – солдат российской армии… Елисаветградского гусарского полка.
Оксана, растолкав крестьян, опустилась перед раненным на колени. Девушка острием полковничьей шпаги разрезала грубое сукно доломана. Послышался треск разрываемой ткани. Тугая повязка обмотала туловище.
– У вас в деревне знахарь есть? – обратилась Оксана к наиболее, на ее взгляд, смышленому, – помочь бы бедолаге…
– А ты-то, девка, сама откудова такая будешь?
– Издалека, – слегка запнувшись, ответила девушка.
– Издалека?
Она на мгновение запнулась. Не рассказывать же этим мужикам из прошлого про НИИМИ и путешествие во времени.
– Меня… – проговорила она, и тут же поправилась, – я жила… на Смоленщине… в деревне Соколово. А зовут меня… Окс… Прасковья.
– Ловкая ты девка, …Прасковья, – усмехнулся в бороду крестьянин. Вона как басурман-то отделала.
– Сама не ведаю, как такое получилось… Хотя, хватит об этом. Надо бы солдатика…
– Выходим. Выходим.
Крестьяне подхватили Виктора. Шевельнулись ветки, пропуская их подальше от места недавнего сражения.
Сбрякало собранное оружие.
– А как хоть величают служивого-то?
– Это В… Федор Потапов…
Небольшую, но опрятную горницу наполнял сладковатый аромат высушенных трав. К нему примешивался запах от топящейся русской печи. Треск горящих поленьев сопровождался еле слышное бульканье какого-то готовящегося варева. Слегка побрякивала заслонка. Сквозь узкие щели из неплотно прикрытого зева печи дерзко мелькали отблески пламени.
На широкой лавке под подсвеченными огоньком лампады образами, закинутой своеобразным соломенным матрасом, под лоскутным одеялом поместили раненного Виктора. Молодой человек метался в бреду. Проколотый штыком бок ужасно пульсировал болью, наполняя чуть не весь организм болезненными ощущениями.