– Я давно, еще по молодости, – улыбаясь, продолжил почтальон. – До того, как почту подвязался тут доставлять, уголь этот самый возил. Но только не с самой шахты. Туда никого не пускали из посторонних, тем более с других земель. Вывозили лиг за двадцать, к самой границе, ссыпали горами огромными на просеках, да оттуда уже и мы и волокли. Дадут тебе накладную грамоту на полную телегу, вот и везешь себе, едва оси не ломаешь. Разное бывало. Уж и руки человеческие в угле этом находили, и прочие конечности. А пальцы практические в каждом обозе имелись. Жуть! Видать оттуда и пошла эта байка. А иначе как такое могло там оказаться?
Ардус, хоть и не доводилось ему ни разу быть в самих шахтах, часто слышал от взрослых истории о том, каким нелегким трудом добывалось горючее. Бывали истории и совсем уж жуткого толка.
– Телегами отрывает, – пояснил парень. – И рубилами.
– Телегами?! – не смог скрыть удивления Куцый. – Как это так? Это же под землей они роют, как туда телега то пролезает?
– Так и пролезает. По её размерам и роют шахты. Когда рабочие вниз спускаются, то на них порожних едут, а обратно, когда обозы полные угля, уже пешком топают, возле. Проходы маленькие, телеги груженные, тяжелые, вот и задевает людей, и подминают под себя.
– Во дела! – присвистнул Куцый. – А ты откуда знаешь?
– Отец работает там, – нехотя ответил парень. – Надзирателем. Далеко еще ехать? – стараясь сменить тему, спросил он. – Перекусить бы не мешало.
– Не мешало бы, это точно, – охотно кивнул старик. – Я вот табачком это дело, хорошо голод притупляет, а все равно пустота в животе уже ощущается. Да только долго еще ехать. Считай кладбище еще даже не проехали.
– Какое кладбище? – насторожился Ардус.
– Человеческое, – просто ответил тот. Хитро прищурился: – А ты что же, боишься, небось?
– Ничего я не боюсь!
– Это правильно. Я считаю так – коль умер человек то и конец. А все эти сказки про душу, про небесные наслаждения – ерунда! Ну какая душа? Разрежь человека, загляни к нему внутрь – нет там никакой души.
–А вы заглядывали? – спросил парень.
Куцый запнулся, прикусил язык. Поняв, что сболтнул лишнего, торопливо ответил:
– Нет, конечно же! Это я так, образно говорю. Образно. Всем известно – беспокойство человеческой плоти после её смерти карается законом.
– Смертной казнью карается! – уточнил Ардус с нажимом. Ему приятно было смотреть на замешательство и растерянность спутника. Ничего, пусть поволнуется, полезно ему будет. Может быть, теперь он заткнется?