– Кость, шею ему не сверни! – предупреждаю я, не на шутку разволновавшись за здоровье распластанного на земле, стучащего по ней ногами и свободной рукой, парня.
В ответ Костик презрительно сплёвывает в сторону.
– Да отпусти ты его!
Константин с совершенно беспристрастным выражением лица – ни злости, ни наслаждения от доставляемых проигравшему противнику мучений – продолжает тянуть его голову на себя. Лицо парня начинает синеть, на шее острым углом выступает кадык. Он лихорадочно пульсирует, грозя прорвать натянувшуюся до предела кожу.
– Отпусти! – гаркаю я, подскочив к Косте, и несильно, только чтобы вернуть во вменяемое состояние, бью ему коленом под рёбра. – Убьешь ведь, придурок!
Не ослабляя хватки, Костик обалдело смотрит на меня.
– Ты чего, Вань?
– Отпусти, говорю! Убьешь его, что потом делать будем?
До Костика, кажется, начинает доходить. Секунд пять он раздумывает, а потом осторожно опускает голову парня на землю.
– Жив? – осведомляется, потрепав по затылку.
В ответ стон.
– Ну и хорошо… – выдыхает Константин.
Он встаёт, отряхивает пыль с одежды.
– Поехали что ли? – спрашивает, как ни в чём не бывало.
– А этого, – я киваю на корчащегося на земле и тихонько постанывающего обладателя «Мурано», – так и бросим валяться?
– А что с ним церемониться?
– Блин, Кость, смотри, как ему хреново… Сдохнет ещё…
– Да ладно тебе, дождёшься от него, бугая… – с отвращением произносит Костя, но всё же склоняется над парнем. – Эй, ты особо не разлёживайся, земля холодная, простудишься ещё…
– Пошёл ты… – хрипло звучит в ответ. – Тебе конец, понял? Я тебя урою, сука…
– Он ещё и грубит! – лицо Костика искривляется в ехидной ухмылке. – Щас я ему добавлю…
– Кость, – я хватаю его за плёчо. – Не лезь к нему. Поехали.
– Нет, погоди! – отмахивается Костя и принимается бесцеремонно обыскивать вяло сопротивляющегося парня. – Должен же я узнать, кто меня урыть собирается… – Вскоре в его руках оказываются красные «корочки». – Ты гляди, Государсвенная Дума! – восклицает Константин. Игорь Сергеевич, значит… помощник депутата по работе в Государственной Думе… – зачитывает он. – Партия власти, вашу мать… – цедит с неподдельной злобой. – Что же это за власть такая, а?
…Потрёпанный Игорь Сергеевич остался позади. Насупившийся Костик крутит баранку и беззвучно шевелит губами, ведя какой-то внутренний монолог, я таращусь на проносящийся мимо пейзаж. В салоне висит гнетущая неловкая тишина. Недавний запал прошёл, на смену ему пришла какая-то опустошенность с легкой примесью стыда. Зачём всё это случилось, почему? Кому это было надо – мне, Косте, помощнику тому депутатскому? Неужели не могло быть иначе, неужели всё было так, как должно было быть? Неужели трое взрослых людей не могли разойтись-разъехаться миром – один не подрезать, другой не избивать, третий при всём этом не присутствовать?