, чтобы люди меня поняли. Сиди я семь лет назад в этом зале, мне бы точно
надо было это услышать. – Понимаете, я нашла вдруг в себе новую, удивительную силу – на самом дне, в мрачном, пустынном уголке души, но нашла! Увы, но именно так мы обретаем сокровища, что поддерживают в нас жизнь. Роясь, копаясь в темноте и грязи, мы наконец наталкиваемся на что-то значимое и надежное. Так я узнала, что каменное дно может стать трамплином.
Ведомая восторженной Киарой, аудитория аплодирует.
Плач младенца Шэрон перерастает в визг – до того пронзительный, будто ребенку ногу отпиливают. Тот братец, что в коляске, бросает в него недоеденный хлебец. Шэрон встает и, извинившись взглядом, одной рукой толкает громоздкую двойную коляску по проходу меж стульями, другой прижимает к себе орущего малыша. Двое старших остаются с моей мамой. Неуклюже маневрируя на пути к двери, Шэрон налетает на стул, цепляется за ремни и ручки чужих сумок, выставленных в проход, бормочет «прошу прощения».
Киара молча ждет, когда она выйдет.
Шэрон толкает коляской дверь, пытаясь ее открыть. Мэтью, муж Киары, вскакивает придержать створку, но двойная коляска слишком широка, не входит в проем. Шэрон в панике раз за разом ударяет ею о косяк. Ребенок вопит, коляска грохочет, и Мэтью просит Шэрон подождать, пока он откроет вторую створку. Шэрон с несчастным лицом оборачивается к нам. Я, передразнивая ее, закатываю глаза и зеваю. Она благодарно улыбается и наконец выходит.
– Эту часть мы потом вырежем, – шутит Киара. – Холли, помимо писем от Джерри, ты как-нибудь еще ощущала его присутствие?
– Хочешь спросить, видела ли я его призрак?
Кое-то смеется, а кто-то ждет утвердительного ответа.
– Я об энергии, – поясняет Киара. – Ну, ты понимаешь.
Я делаю паузу, чтобы подумать, вспомнить то ощущение.
– Смерть, как это ни странно, да… ты ее физически чувствуешь – как будто с тобой в комнате другой человек. Бреши, что остаются после ухода близких, их отсутствие – почти зримы. Порой Джерри казался мне более живым, чем те, кто был рядом. – Я мысленно возвращаюсь к тем одиноким дням и ночам, когда металась между реальностью и воображением. – Да, воспоминания могут быть удивительно мощными, убедительными. Погрузиться в них было благом, спасением. В воспоминаниях он возвращался ко мне. Но будьте осторожны. Воспоминания могут стать и тюрьмой. Я так благодарна Джерри, что он оставил мне письма. Так он вытянул меня из всех этих черных дыр. В письмах он говорил со мной как живой, и у нас появлялись новые, общие, воспоминания.