…Когда таяли в воздухе последние слова песни, Емеля приходил в себя, чувствуя, что в тело его возвращается сила, прогоняющая неприятный откуда-то взявшийся озноб.
Часто женщина брала паузу, и в это время слышались пьяные голоса мужчин, а Емеля радостно думал, что вскоре один за другим начнут приезжать в деревню отпускники и пенсионеры, зимующие в городе. Сначала их надо будет переправлять на лодке. Потом, когда вешняя вода спадёт и река вернётся в русло, перетянут мужики с берега на берег тот длинный плот, что привязан сейчас около бань и едва виден из-за них. Как только появится плавучий мости-бон, приезжать станут чаще, и к лету деревня вовсе олюдит, заперестукивается молоточками и топорами, заперекликивается весёлыми голосами земляков, наполнится звуками неровно выводимой у кого-нибудь на встретинах песни…
* * *
Ночь Емеля почти не спал – куда-то, покалывая, торопилось сердце. Устав от сна, встал рано утром, выглянул в окно. На улице туман.
– Вот и угадывай погоду! А закат вчера красён был! – вырвалось у Емели.
Он, не одеваясь, выбежал на крыльцо, – довольно поёжился от бодрящего холодка и… – чуть не задохнулся! Жадно захватал ртом воздух, сердце сжалось. Показалось ему – горит… совсем близко, и дымом уже заполонило всё вокруг, сдавило в белых клубастых лапах родной дом.
…Через несколько секунд Емеля опамятовал, расчувствовав, что вдыхает туман.
– Вот ведь!..
– Вот ведь!.. Словно облако. Не будь часов – время не угадать. – Он помолчал немного и крикнул: – О-го-го! – Прислушался, как вязнет в молочном тумане голос. Огляделся кругом – не видно соседних домов; сбежал с крыльца, сделал несколько шагов. Ступням, не привычным ещё, не нахоженным в этом году без обуви, зябко. Под ними… прошлогодняя трава, среди которой, кажется, только пробивающаяся, молодая, – мокрые от росы. Неосознанно стуча зубами, Емеля присел на корточки – над самой землёй тумана нет и видно далеко. Почему-то обрадовался этому, заспешил в дом.
2
За ночь намело сантиметров тридцать снега. И это в середине мая, когда земля и деревья, встречая лето, оделись уже в зелёные наряды.
Емеля вышел на крыльцо, потоптался по снегу.
– Май, май, – коня заставай, сам на печь …полезай, – сказал он, привыкший за зиму разговаривать сам с собой. – …Нет коня. – И уже возвращаясь в дом, почти подумал: – …на снегу чисто шкурать будет.