Бородкин тоже разменял четвертый десяток. В его русых волосах седины нет, но в опрятной бородке уже завелись сединки. Одет он в поддевку синего сукна поверх бордовой рубахи.
Хозяин пригласил гостя к столу и налил в стаканы чай. В доме только недавно почаевничали.
Разговор начали с замечаний о морозе, о сугробах на улицах. Долго не находилась мысль для плавного разговора. Бородкин заметил, что хозяин частенько посматривает на дверь, которая уже два раза слегка приоткрывалась, и чувствовалось, что за ней кто-то наблюдает за происходящим в столовой.
– Ваше появление, Бородкин, буквально фантастично! Вот смотрю на вас, разговариваю, а все еще не могу глазам поверить, что передо мной именно вы, а ни кто другой.
– И мне, Семен Семенович, радостно от встречи.
– Как же нашли меня? Ведь за это время живу на третьем месте.
– Экая трудность отыскать человека в знакомом городе! Зашел в гимназию и узнал адрес.
– Были в гимназии? – с нескрываемым беспокойством спросил Поздняков.
– Вы оказались на уроке.
– Кто вас видел в гимназии?
– Да только швейцар. Никак, недовольны моим заходом?
– Видите ли… А впрочем – ерунда! Швейцар, конечно, вашему визиту не придал никакого значения.
– Кажись, понял вас. Значит, квартиры не зря меняли? И вас щекотала полиция. Но вы же хороший конспиратор.
– Да, пока Господь миловал. В этот район перебрался из предосторожности. Спокойный район. Вдобавок ко всему обрел устойчивую оседлость.
Заметив на лице гостя недоумение, Поздняков пояснил:
– Не понимаете, вижу? Сами знаете, уже не молод, а посему счел благоразумным обзавестись семьей.
– Поздравляю, Семен Семенович! Это хорошо! От души поздравляю!
– Спасибо!
– Надо полагать, супруга ваша тоже учительница?
– Нет. Вдова бездетная. Владелица сего доходного дома. Вот видите, стал женатым, хотя считался закоренелым холостяком. Но всякое бывает. Годы научили разуму. Захотелось уюта. Здоровье ослабло. Не по себе стало от одиночества.
– Курите лишку.
– Без табака трудно. Скверная, но закоренелая привычка.
– Опять же, кашляете.
– Кашляю, и, по мнению докторов, – нехорошо. Вы лучше скажите, что заставило вас обо мне вспомнить?
– Я вас никогда не забывал, Семен Семенович. Чать, это вы оказались для меня поводырем. Объявился в Екатеринбурге – и к вам. Но осмелился побеспокоить после того, как в Верх-Исетске не нашел никого из товарищей.