Арго присвистнул:
– Так и знал, что ты не справишься и свалишь на нас!
Ида закусила губу, чтобы не разреветься от обидных слов. Сомнения сковали её. Никакая она не фейри-волшебница, а та же неумёха, какой была на Земле!
– Помолчи! – осадил подопечного Рах.
– А что, скажешь, я неправ? – ухмыльнулся Арго.
Дракон лишь вздохнул в ответ, а ворон гневно заклекотал:
– Ида здесь ни при чём! Ты что, не слушал Одэль? А на занятиях Шера спал? Надо думать о доме, а не о мечах и сражениях! Лабиринт испытывает нас, показывает то, о чём мы думаем! Если бы мы не держались друг за друга, то потерялись бы каждый в своей реальности, как и говорил Шер!
Он мысленно обратился к Иде:
«Ты сильна, тебе всё под силу! Не позволяй чужим сомнениям сломить твою волю и веру в себя!»
И когда она расправила плечи, сказал вслух:
– Закройте глаза и представьте дом, где выросли Арго и Зоринго. Вы все в нём бывали в разное время. Я проведу нас по бездорожью.
Ворон вытянул шею, оглядываясь по сторонам и изучая местность. Арго продолжал таращиться куда-то в небо.
– Слышал же, что тебе сказали? – удивился ворон. – Закрой глаза!
– Да слышу, слышу! Не надо мной командовать!
– Не смей так разговаривать с моим хранителем! – возмутилась Ида. – Или забыл, о чём жрецы просили? Нам надо объединиться!
– Да помню я и без тебя, о чём они просили, – огрызнулся он. – Не дурак!
– А ведёшь себя… – она еле успела остановиться.
Ну сколько он будет протестовать и цепляться к словам?
– Так ты ещё и обзываешься? – прорычал Арго.
– Я тебя не обзывала!
– А, ну да! Мне, наверно, показалось!
Ворон хлопнул Иду кончиком крыла по щеке, а Рах цапнул подопечного за ухо – Арго охнул.
– Нашли время препираться! – тихо сказал ворон. – Хочешь ты или нет, Ида права, нам надо объединиться. Представьте дом, остальное беру на себя. Итак, закрыли глаза!
Пространство исказилось, и снова их поглотила Тьма.
Вскоре ноги коснулись твёрдой почвы. Ребята стояли, напряжённо вслушиваясь в звуки мира и не разнимая рук.
Мало-помалу проступили очертания деревьев-великанов, полукруглая веранда у засохшего дома-дерева, уличный камин на лужайке. В отдалении, за погибшими кустами, над колодцем торчал обломок крыши оранжереи.
Звёздный ветер, принёсший их к дому, ушёл наверх, раскачивая макушки уцелевших от землетрясения деревьев-великанов.