– Я с ним не ссорилась, – неохотно ответила Арина, возвращаясь и усаживаясь за аппетитный стол. Есть сегодня тетины вкусности совсем не хотелось. На душе было неуютно и холодно. Но разве это состояние можно передать словами? Да и зачем тетю расстраивать своими сердечными проблемами, у нее нездоровое сердце и давление.
– Ладно, дело молодое. В жизни всякое случается, разберетесь, – констатировала тетя Таня, пододвигая к Арине чашку душистого чая.
«Зря я, наверное, к тете приехала, – корила себя Арина, выпивая глоточек горячего напитка под пристальным обеспокоенным взглядом тети Тани. – Хотела немного забыться, а вижу, что не получается, да и тетя Таня начинает волноваться. Господи, какая-то я в последнее время непредусмотрительная. Отвяжись, плохая жизнь…»
***
Антон Сергеевич решил нанести визит Анатолию, брату Степана Скалозубко. До следователя дошла информация, что в день убийства геолога Анатолия видели в районном центре.
Поваленный забор вокруг когда-то добротного дома, а сейчас ветхой избушки, представлял жалкое зрелище. По всей ограде возвышался бурьян в человеческий рост, и о том, что здесь кто-то проживает, можно было догадаться только по узкой натоптанной тропинке, тянувшейся к крыльцу. За домом на круговинке, тщательно вытоптанной ногами хозяина, стоял трехногий стол и две деревянные скамеечки, приставленные к столу, с подгнившими ножками. Неподалеку расположилась небольшая, сложенная из кирпича печка, вся облупленная, с кособокой проржавевшей трубой. На краю печи сиротливо примостился закопченный чугунок, прикрытый грязной эмалированной крышкой. Кособокая, скрюченная клюка подпирала неплотно прикрывающуюся дверцу печки.
Следователь и участковый завернули за угол дома, именно оттуда доносились голоса Анатолия и его друга Алексея Каткова.
– Что, Анатолий, гуляешь? – поинтересовался Антон Сергеевич, внимательно окидывая взглядом друзей, сидевших за грязным столом, на котором вперемешку лежали небрежно ломаные куски хлеба, разрезанная луковица, стояло блюдце с еще не порезанным шматом сала.
– Горе у меня. Единственный брат, э-эх… сами знаете уже… Так вот, с дружком Алехой поминаем Степу. Хоть и не уважал он старшего брата, я ведь на семь минут раньше его родился, но я христианские заповеди чту. Раз его душа отделилась от бренного тела, надо помянуть, – печально произнес Анатолий и грязной заскорузлой рукой поднял граненую стопку с мутноватой жидкостью.