– Что с ним?! – вопрошает Александр, с испугом глядя на облитую кровью русую бороду Пересвета.
– Копьём в грудь ударили. Даст Бог, выживет. Муж крепкий, – тихо отмолвил кто-то из ратных.
На востоке, за гладью Днепра, забрезжил розовый рассвет. Александр спустился к берегу Почайны, напоил усталого коня, зачерпнул шеломом чистой воды, напился сам. Трое воинов волокли ему навстречу кого-то отчаянно упирающегося.
– Володаря споймали! – захлёбываясь от радости, сообщил воеводе молодой отрок с едва пробивающимся над верхней губой пушком. – А брата его засекли наши у переправы.
И вот уже стоит перед Александром высокий худощавый тёмнолицый воин в порванном юшмане[100], в сбитой набок шапке-мисюрке на курчавых тёмно-русых волосах. Чёрные глаза источают огонь ненависти.
– Что, твоя взяла?! – зло усмехнувшись, прохрипел изменник. Он держался спокойно и гордо, зная: пощады ему не видать. Слишком много насолил он князю Владимиру и его воеводам.
«А молод же, – подумал вдруг про Володаря Александр. – Жить бы, как доброму человеку, творить дела достойные, а он!»
Воевода отогнал прочь жалость к пленнику. Промолвил строго:
– Вот что, погань! В сем бою ночном ранен излиха друг мой лучший, Добрило Пересвет. Дак вот: ежели выживет он, оклемается, будешь и ты жить до суда княжого. И после я за тебя перед князем Владимиром просить стану. Но еже… еже помрёт Добрило, сам я, ентой-от десницей, волчью голову те с плеч снесу! Понял?!
Володарь промолчал, снова криво усмехнувшись.
– А покуда, – заключил Александр и глянул на отроков, – в поруб[101], в клеть сырую отметника! На хлеб и воду!
Круто повернувшись, он пошёл в сторону города.
На колокольне Десятинной церкви с утра весело трезвонили колокола. Народ спешил на улицы, ещё не понимая, что к чему. В храме, куда с утра повели Предславу с сёстрами, царила торжественность. Епископ Анастас в сопровождении архидьяконов, в праздничной ризе, в митре на голове, объявил во всеуслышанье об «одолении на враги».
– «Так говорит Господь о царе Ассирийском: не войдёт он в сей город, и не бросит туда стрелы, и не приступит к нему со щитом, и не насыплет против него вала. Тою же дорогою, которою пришёл, возвратится и в город сей не войдёт…»
Такожде и о печенегах сих, кои поганые сущи. Внял Всевышний молитвам нашим и великую милость Свою явил нам, грешным, избавив от народа лютого и прегордого, от мечей острых и стрел калёных.