– С чем пожаловали?
Он явно привык жить на широкую ногу. Халат носил парчовый, хотя и давно не стиранный. В этом золотом роскошестве артист возлежал на широкой кровати у окна. Выслушав посетителей, взболтал бутылку и приложился к горлышку, в этот раз – надолго. Потом заговорил:
– Грабеж… Бомба… Что вы такое лопочете? – помятое лицо Михаила Ардалионовича выражало беспросветную скуку, но голос был прекрасного тона, такой непременно должен покорять сердца зрителей, особенно дам. – Вчера мне нездоровилось, потому из дома не выходил. Ни днем, понимаешь, ни вечером.
– Да как же? А протокол?
Мутные глаза Столетова на миг сфокусировались на лице финансиста, но потом он брезгливо поморщился.
– Нет, все равно не понимаю, что вы городите. Какой еще протокол?
– Вы же при мне, сударь, давали объяснение квартальному надзирателю, – Шубин побледнел и схватился за сердце.
– Бог с вами, господа. Шутить надо мною вздумали? – набычился Столетов. – Говорю же вам, я вчера из дома не выходил! До самого спектакля.
– Ах, видали вы такое? Скажите, да есть ли предел людской подлости, – закипал финансист, еще больше бледнея. – Денег казенных украл на двенадцать тысяч… И брешет!
Актер сел, спустив с кровати голые ноги, отхлебнул еще вина.
– Я понял. Обычно бывает, что мне изменяет разум, если выпью лишку. Теперь вижу, что и вы в опойной горячке теряете разум, потому и выдумываете подобные нелепицы.
– Но деньги! Где же деньги?
– Деньги? – ощерился Столетов. – Двенадцать тысяч, так вы сказали?
– Да, да! Где они?
– Послушайте… Да если вы всю мою квартиру перевернете, тут и трех рублей не наберется!
Иван Лукич сделался страшен лицом. Непонятно было: то ли бросится на артиста, то ли свалится в припадке. Митя на всякий случай подступил к нему ближе, придержал за локоть. Хотел успокоить, но это возымело обратный эффект. Чувствуя поддержку почтмейстера, Шубин решился дать выход своей ярости. Он вцепился в отвороты парчового халата и закричал:
– Верни деньги, сволочуга! Верни-и-и-и!!!
Столетов сперва опешил от такой наглости, но потом ответил геневно:
– Да ты кто такой? Ты червяк. Захочу – помилую, захочу – р-р-раздавлю!
Положил свою широкую ладонь на вспотевший лоб Шубина и оттолкнул. Тот впечатался бы затылком в стену с афишами, но Митя успел его подхватить и удерживал в крепких объятиях, пока упрямый финансист пытался вырваться, пыхтя и ругаясь на все лады.