Передо мной уже не вчерашний подросток, это охуенная женщина, которая одним взглядом приводит мой член в состояние твердотопливной субстанции.
И движется она как кошка, с ведьминской грацией.
— Де-ем... Де-ма-а... — тянет лениво, смотрит с прищуром.
Кладет руки на затылок, гладит короткий ежик. Я помню, она любила щекотать о него ладони.
Наклоняется к уху, прикусывает мочку. Зализывает.
— Скучал, Дем? — спрашивает шепотом, от которого яйца поджимаются, а в паху скручивается болезненный узел.
Она всегда знала как меня завести. С пол пинка.
За три года ничего не изменилось, разве ускорилось.
Беру тонкие шлейки платья, лежащие на плечах, и коротким движением разрываю на две части. Они повисают в руках бесполезными клочками, а я впиваюсь жадным взглядом в безупречные полушария груди.
Они все такие же упругие и так же идеально ложатся в ладони. Но сейчас меня хватает разве что на пробежаться языком, задевая затвердевшие вершинки.
Потом. Все у нас будет. Сейчас я хочу войти в нее, толкнуться в узкую тугую девчонку, которая когда-то была только моей.
Отбрасываю в стороны остатки того, что еще недавно было платьем, подхватываю Арину под совершенные, идеальные бедра. Она такая же легенькая как и прежде.
— Так скучал или нет? — шелестит где-то в области сердца.
— Нет, Ари, — шепчу в ответ.
Она отстраняется, смотрит изумленно. И мне изменяет выдержка.
Вдавливаю в стену, завладеваю ее ртом, и она мгновенно откликается.
Наши языки сплетаются в бешеном ритме. Его же отбивает сердце, отдаваясь пульсацией в паху и в затылке.
— Не скучал, — с размаху вдавливаюсь в нее бедрами. — Подыхал...
Арина быстро перебирает пальчиками, расстегивая рубашку, я рывком дергаю за ремень.
Я весь сейчас сплошная оголенная плоть, через которую проходит высоковольтный провод. Горячий язык скользит по шее, и я хрипло рычу, возвращая себе ее рот.
Не знаю, где мы, но точно знаю, что здесь есть кровать. Падаю с Ариной на прохладную шелковую простыню, перехватывая з талию.
Брюки летят к ебеням, туда же улетают невесомые кружевные трусики. Член раскален до предела. Врываюсь в Арину по самые ноющие яйца, выбивая из неё протяжный хриплый стон.
Я уже забыл, как в ней охуенно, в этой девочке. Она ритмично сжимает и разжимает стеночки, и я шиплю от удовольствия на грани выпадения из реальности.