Он кивнул, упрямо мотнул головой.
— Нет. Я тоже думал, что будет, а оно еще хуевее.
Откинул голову назад, уперся затылком мне в плечо. Его глаза закрыты, и я решилась.
— У тебя дочка есть. Катя.
Демид закаменел. Мышцы под моими руками напряглись так, что кажется они сейчас лопнут. Неожиданно его губы потянулись в улыбке.
— Правда?
Я не смогла ничего сказать, часто закивала, и он улыбнулся еще шире.
— Я тебя убью, — сообщил будничным тоном, — за то, что не сказала.
— Убьешь, — согласилась я и тоже закрыла глаза.
Просыпаюсь оттого, что щеки мокрые от слез. Сразу накатывает осознание, что это сон. Игра моего воображения, воплощенная послушным подсознанием. А реальность совсем другая.
Демид за весь вечер на меня больше так и не посмотрел. Ни разу. Лишь в самом начале, когда только подошел. Окинул оценивающим взглядом, проследил за рукой Феликса, поморщился и...
Потерял ко мне всякий интерес.
По сверкнувшему в глубине глаз огоньку я поняла, что Демид принял нас за любовников. Ничего удивительного, Феликс вчера был особенно внимательный. Причем он каким-то образом умудряется продемонстрировать наши теплые отношения, вообще ко мне не прикасаясь.
Складывается впечатление, что он так ведет себя нарочно в надежде вывести Демида на эмоции. Породить смятение в его голове и душе прямо перед переговорами. Как будто Демиду есть до меня дело.
Спросил бы для начала. Только Феликс не стал спрашивать, он по прежнему уверен, что Ольшанского можно поймать на типичный для рядового мужчины крючок.
Закинуть приманку, за которой он пойдет на задних лапах с поджатым хвостом. Как вот вчера — сыграть на публику близкие отношения с расчетом задеть мужское эго.
— Демид не рядовой, Феликс. С Демидом это не работает, — попыталась я объяснить, но Феликс убежден в обратном.
— Ольшанский собственник, Ари. И если он увидит, что на его собственность посягает кто-то другой, его накроет до чертиков.
И ничего не докажешь. Хоть теперь сам убедился.
Демид именно тот мужчина, который точно знает, чего хочет. А главное, кого.
Я украдкой следила за ним, жадно подмечая каждую перемену. Он стал еще шире в плечах, стричься стал еще короче, из-за чего черты лица кажутся жестче, более выразительными.
В остальном Демид тоже изменился. Стал более взвешенным, основательным, что ли. Как дом, у которого появился фундамент.