– Значит, мы имеем дело с инопланетным контактом? – Ольга Петровна смотрела широко открытыми глазами. – Ну, что ж, это естественно, мы не можем быть одни во Вселенной.
– Ну, я давно как ливитер чувствовал, что мы не одни, – Николай усмехнулся и кивнул. – И еще кое-что. Я тогда не мог разобраться, что происходит, только теперь понял. Это не первое появление других, другого, возможно, разума. На Итурупе у месторождения происходило что-то подобное, только без аннигиляции, но присутствие другого существа там было точно. И, как вы знаете, месторождение ливита видоизменилось, оно как бы собирается в плотный сплюснутый сверху и снизу эллипсоид. Наверное, такое происходит и с двумя другими месторождениями? – Кирилл Владимирович кивнул. – Я так и думал. И еще то, из-за чего я прилетел. В том, во что преобразовалось месторождение, в эллипсоиде появилось отверстие – большое, как пещера. Только не совсем пещера. Это ровное круглое отверстие, сужающееся в конце, с ровными изгибами внутри. Как будто для чего-то, что нужно туда вставить. И по форме, и по размерам напоминает лунный грузовик «Федерация ЛМ100». И как только я это понял, почувствовал, что меня туда приглашают, ну или нас. И это важно и нам, людям, и ливиту. Это как бы и приглашение, и просьба. Мой контакт с ливитом то слабеет, то усиливается, как будто мне что-то пытаются сказать, а я не понимаю. Мне кажется, что ливит должен куда-то уйти, но он хочет остаться. В свете последних событий в Солнечной системе можно предположить, что ливит может нас покинуть и улететь что ли туда, к Юпитеру. Почему – пока не понимаю, возможно, это связано с этими, другими существами. Потеря ливита для человечества – это огромная, трудно поддающаяся осмыслению потеря. Мы не можем этого допустить, нужно сделать все, что в наших силах.
– Очень интересно. Николай, вы говорите, что это существо как-то воздействовало на людей на судне. Как это было, на ваш взгляд?
– Ну, я могу описать, как оно воздействовало на меня, – Николай повернулся к Кириллу Владимировичу. – Это как бы в начале слабое, а потом все усиливающееся подавление воли. Оно подавило желание сопротивляться ему. Мне кажется, если бы не способности ливитера, я мог бы спокойно смотреть, как мы падаем. Ну, а потом я понял, что могу ему противостоять.