Просто отец Джеймс ни о ком не говорит плохо, даже о Пиночете.
Отец Джеймс – пожилой добродушный человек, весьма интеллигентный.
Тем более не типично выглядело его появление в сибирской поликлинике: благообразный иностранец – и с живописным фингалом под глазом! Перед кабинетом врача вся очередь с интересом вытаращилась на него.
– Я упал с кровати и ударился глазом, – объяснил священник изумленному доктору.
– Все так говорят, – не поверил врач.
Как ни странно, все так и было.
Отец Джеймс решил в келье выровнять свою койку при помощи нескольких «бэушных» кирпичей. Ненадежное сооружение ночью развалилось, спящий иезуит свалился на пол и…
Примерно пару недель ходил по Сибири в черных очках, как типичный российский алкаш.
…Осенним днем двое священников-иезуитов, отец Джеймс и отец Александр, идя по улице, вдруг увидели настоящего алкаша, лежащего в грязной луже.
Как правильные миссионеры, они принялись спасать пьяного бомжа из лужи.
– Пошли вы на х … – послал их парень вместо благодарности.
Отец Джейс очень удивился.
– А я думал, что в этом слове ударение надо делать на последний слог, – сказал он своему собрату по ордену.
Анекдот:
Батюшка освящает машину ГИБДД, читает молитву, обрызгивает святой водой, осеняет крестом.
К хозяину машины подходит напарник:
– Сколько он содрал за освящение?
– Ничего. Он пересек двойную сплошную.
– В России примерно миллион католиков, но нам их еще предстоит найти, – часто повторяет сибирский католический епископ во всевозможных интервью.
Образ католического священника конца девяностых – это миссионер, львиную долю своего служения проводящий за рулем, на сибирских трассах. Что-то героическое в этом, несомненно, было.
– Наш отец Антон готов триста километров проехать, в дождь и в снег, ради единственной на всю деревню католической бабушки, даже если она его не ждет, не принимает, – и вообще не верит в Бога, – шутили иезуиты.
Блудные овцы, как правило, обитали в сибирских деревнях и крохотных городках, градообразующим предприятием которых была лагерная зона.
Например, Каинск. Там в огромном количестве проживали потомки депортированных немцев, ссыльных поляков, латгальцев, с многолетним опытом исповедания веры в подпольных условиях.
Как только власти официально разрешили католичество, так каждое воскресенье большая община ждала священника на Мессу.