Позаботилась я и о туфлях. До сих пор не знаю, почему так поступила. Возможно, никак не могла определиться, какая же из двух пар предпочтительней. Ведь я была всего лишь ребёнком. Ещё и девочкой, лишённой материнской заботы. Помню, что так и не определилась. Не думала, что образ, созданный мной, окажется столь зловещим. Красный туфель на шпильке одела на левую ногу, коричневый на квадратном невысоком каблуке на правую. Из-за разницы в высоте нога её деформировалась, навсегда превратив её из обычной злобной старухи в хромоногую. Её правую руку, я вроде как сломала, хотя и не думаю, что, будучи ребенком, могла хотя бы помыслить о подобных зверствах. Я лишь хотела, чтобы та рука была подальше от моего горла и выгнула её под каким-то нелепым углом назад. Всего лишь мера предосторожности и без того перепуганного ребёнка. Ну а что до матери, тогда мне казалось, ей достаточно будет посмотреть в чёрное полное адской боли и ненависти лицо женщины созданной мной. Всего раз взглянуть в ту чёрную массу с плавающими по ней узенькими глазками и ртом. Знаю, она бы перепугалась до смерти и усмирила бы, наконец, демонов, что терзали её психически больное сознание и причиняли боль мне, физическую и моральную. В завершении я накрыла её лицо вуалью, чёрной и дырявой, что оторвала от старой шляпки намереваясь создать более внушительный эффект.
Так прошло моё детство. В образах о женщине-ведьме, живущей в доме у реки, который укрывал тростник. Тростник, который не рос более нигде. Может его, тоже придумала я? Или он был там на самом деле? Этого я знать не могла. Но знала точно, что именно я в свои детские унылые годы создала нечто, что рвалось наружу так же рьяно, как и мои никем не замеченные, не востребованные, никому ненужные эмоции.
Я всегда была особенной девочкой, но никто не желал признавать этого. Никто не хотел принимать меня такой, какая я есть. Они боялись. Принимала лишь хромоногая женщина с портфелем набитым отсеченными руками её жертв.
Я не догадывалась лишь об одном… что эта тварь, поглотившая мой детский разум способна существовать и без меня. Не знала до того самого дня, пока не разыскала злосчастную Галину Николаевну спустя несколько лет одиночества. Нет, я не была одна в полной мере, с тех пор как погибла моя мать. Выдуманная мною сущность всегда была где-то рядом. Я проводила дни в неустанных беседах с демоном, что питался моими тревогами. Я неизмеримо сильно пыталась научиться быть такой как все. Я тренировалась. Только я не знала, что и она тоже. Нечто внутри меня неустанно твердило, что пока живы те, кто меня угнетал, мне не будет покоя, и все мои попытки оказаться наравне со всеми окажутся тщетными.