По экрану разгуливал культурист, и дед, глядя на него, часто плевался.
– Тьфу ты, упырь какой! Руки до пояса, ноги, как галифе. Вот бы шашечку мне, – уж я бы там поработал! Всех этих клоунов – на котлетки покрошил!
Валентин, морщась, хлебнул из банки рассола.
– Больно суров ты, дед. Это вроде тоже как спорт.
– Вроде да как! Не спорт это, Валька, а лавка мясная! Бицепсы-дрицепсы!.. – дед фыркнул. Склонившись над столом, широким носом поочередно принюхался к кастрюлькам. – Видал, чего сготовил? Не хуже любой кухарки!
Валентин отвел взгляд в сторону.
– Что нос ворочаешь? Нутро бурчит? А зря между прочим! Щи – хор, каша – хор, а чай… Вот чай, кажись, подкачал. Басурмане, должно быть, делали.
– Чай – смесь турецкого с грузинским.
– Я и говорю: басурмане. Смесь… – Дед с усмешкой покосился на Валентина. – Чай – это чай, а смесь – это смесь, смекаешь разницу?
Валентин промычал неразборчивое.
– Ломит голову-то, гулена?
– Вроде малость полегче.
– А вот я в твои годики самогонки стаканов пять мог оглоушить под праздничек. И на утро вставал свеженький! Что ставили на стол, то и наворачивал. Да потом еще на работу – в цех кузнечный бежал. На полторы смены!
– Время было другое, дед. Вода, воздух, никаких тебе гербицидов.
– Это верно! Никакой-такой экологии мы и знать не знали. Жили себе и не жаловались, – дед ткнул в кнопку, погасил телевизор.
– Не пойму я нынешние передачи. Аэробики-шейпинги разные. А народ – все одно больной. Вчерась про какого-то кутюрье рассказывали. Зачем, спрашивается? Я вот знать не знаю, кто они такие – эти самые кутюрье. Знаю только, что все они педики, а профессия ли, нация – это без понятия.
– Кутюрье – это, – Валентин задумался, – это те, что наряды сочиняют. По-моему…
– Вот именно, – по-твоему. Потому как те, что наряды сочиняют, портными зовутся.
– Да? А модельеры тогда – кто?
Дед шумно и с некоторой даже свирепостью хлебнул из чашки.
– Это, Валька, все чепуха земная! Не об том тебе думать надобно. Ты вот другое объяснил бы, что лучше – социализм или капитализм? То есть, значит, когда жулье снизу или когда жулье сверху?
Валентин рассмеялся.
– Не знаю, дед. Пожил бы годок в загнивающих краях, может, и сумел бы сравнить да рассказать.