Ее рука в тяжелых латах ударила его в грудь, выбивая кубок так резко и сильно, что он рухнул на пол вместе со своим стулом. Арбалетный болт свистнул в воздухе и с глухим мерзким скрежетом пронзил металл. Кенли ощутила удар, затем кровь, льющуюся по ее руке, и только потом боль. Она растеклась от плеча по всему телу.
Стража уже скрутила слугу. Гардархара сорвал с него чалму и обомлел, не узнавая этого человека. Король что-то кричал, явно требуя действий.
На полу рядом с шелковой подушкой лежал арбалет, небольшой, чтобы умещался на подушке, созданный явно ради одного единственного выстрела ювелирно отточенным золотым шипом, застрявшем у Кенли в доспехах. Она посмотрела на него, едва осознавая, что произошло.
Только что она, мстительница, спасла королю жизнь, а теперь падала на пол, не понимая, как до этого смогла устоять на ногах.
Канелии казалось, что она на один миг закрыла глаза, но, открыв их в своей комнате, была вынуждена признать, что позорно потеряла сознание. Это было не достойно настоящего воина, особенно если учесть пустяковость раны, по крайней мере, Канелии казалось, что серьезная рана не болела бы так ненавязчиво. Она просто не знала, что ее рану успели обработать, а влага на ее губах была лекарством.
Рядом с ней сидел слуга, совсем мальчишка. Он натирал ее доспехи и что-то ворчал себе под нос. Канелия хотела узнать, что именно произошло, но не могла произнести ни слова. Никому не следовало знать, что ее, в отличие от других стражей, не лишили языка. Король любил шутить на эту тему. То он заявлял, что все оттого, что она способна ублажать его этим самым языком, то о том, что целоваться с ней так приятней. Притом, что эти слова давно не имели никакой почвы, они звучали глупо и даже нелепо, хотя порою Канелии казалось, что король просто знает правду о ней и его сыне.
Слуга, заметив ее пробуждение, засуетился, предложил ей воды, собрался кого-то позвать, но в дверях столкнулся с другим слугой. Тот просто вышвырнул мальчишку за дверь, а сам направился к Канелии. Та сразу нахмурилась, приподнялась и полезла рукой под подушку, надеясь, что спрятанный там кинжал никто не забрал. Этого слуги она не помнила, а поступь его была слишком уверенна для местного служки, да и одежда была не слишком потаскана.
− Ты как? – внезапно спросил слуга и резким движением убрал от лица растрепанные волосы.