Все эти вышеизложенные чувства, горькие ощущения и не дающие покоя мысли переносил в себе мальчик с именем на букву «Т».
Он помнил, что ему семнадцать лет, где его дом и с кем живет. Имена знакомых, образ дороги, по которой он каждый день возвращался из школы. Но не чувствовал абсолютно ничего к этому. Только холод и растущие ядовито-желтые пятна на кадрах воспоминаний.
Осталось полпути до дома. Разум рисовал в воображении привычный маршрут. Т. доверился ему и стал старательно делать шаг за шагом, словно ходит в первый раз. Он так же, словно впервые, чувствовал под ногами асфальт. Радость, но правда со слегка горьким желтым привкусом, нахлынула на него рекой. Он радовался как ребенок. Но старался скрыть это у себя на лице, спрятать от прохожих.
Т., словно по навигатору, пытался соблюдать маршрут. Но ноги все больше клонили вправо от начерченной разумом линии. В итоге он сбился с пути. Память выдавала вновь иные образы, связанные уже с этим двором, где он теперь находился. А разум придумывал новый маршрут. Но пока случилась пауза, что-то подтолкнуло Т., и он ушел с дозволенной точки прямо к старому кирпичному дому. Разум звал его обратно, называл это действие ошибочным, излишним. Но Т. больше не слушал его. Так как чувствовал и знал, что эти мысли не его.
«Почему же разум и чувства говорят мне взаимно обратное? Почему не покидает мысль, что жизнь эта не моя, а чужая? Почему не выглядят родными улицы? Эти по памяти знакомые лица прохожих», – думал Т., пока мимо него пробегали со сверхскоростью мальчишки. И один за другим с ю кричали: «Привет, Тимофей!» А издали издавались вопросы: «Выйдешь гулять? А с домиком нам поможешь?»
«Тим… Тимофей – это мое, точнее, его имя, – думал он, нахмурив брови и закрывая лицо от летящего по ветру пуха. – А они, получается, мои друзья со двора. И я самый старший среди них».
В его мысли вновь вторгались образы из памяти. Вот картины того, как он мастерит качели во дворе, играет в «московские» прятки, плескается в бассейне с друзьями. Но эти образы с каждой минутой покрываются холодом, они так и остались чужды Тимофею. Там, где когда-то в воспоминаниях было тепло и лето, стал распространяться иней и образовываться множество снежинок.
И в этот холодный для души момент к Тимофею вновь вернулся этот горький привкус желтого. В глазах потемнело, и Тимофей схватился за голову, присел на уже давно заржавевшие качели. Сил не было. Что-то кричало и сходило с ума в его ушах.