– Смотри, каки худы! – не то чему-то радуясь, не то сочувствуя, произнес какой-то мужик с кнутом в руках.
Видать, приехал из ближайшей деревеньки и, захваченный толпой, решил посмотреть на это кровавое зрелище.
– На воде, да на куске хлеба не больно разжиреешь, – со знанием дела ответил ему моложавый старикан.
Но, что бы ни говорили, все, кто мог, с какой-то жадностью смотрели на них. А в их головах была одна мысль: через какое-то мгновение оборвется их жизнь. Как, должно быть, страшно ощущать так свой конец.
Один из них мертвыми, невидящими, безразличными глазами смотрел на толпу. Сразу было видно, что он давно привык к такому исходу своей жизни и где-то в густых «трущобах» блуждали его мысли. Другой сидел, склонив голову, зверем глядя на толпу. Его черные нечесаные космы прикрывали загоревшее, обросшее лицо. Он иногда встряхивал головой, и тогда толпа видела его ненавистный сверлящий взор.
– Ууу, бандюга! – раздавались гневные голоса, – попил он нашей кровушки, аспид.
– Он и щас готов, как зверь, бросится на человека, – заметила какая-то баба в ярком платке.
– Ниче, щас успокоють, – молвил тот же мужичонка, показывая на здоровенного ката.
Палач был во всем черном, с черным же колпаком на голове и маской на лице, из-под которой выбивалась рыжая борода.
Третий вопил:
– Не виновен, братцы! Заступитесь! – Слезы текли по его худому, с впалыми щеками, лицу.
– Все вы не виновны! А сами, чай, сколь душ погубили, – не успокаивается мужичонка.
А последний из них глядел на голубое чистое небо прощальным взглядом.
– Ишь тыть, – говорит баба в ярком платке, – глядить последний разок. Поди, сердце-то сжиматся. Жаль покидать сей мир.
– Раньше надо было жалеть, – молвит мужичонка. – Глядите, еще везут.
Толпа, как по команде, поворачивает головы в сторону переулка. Да, оттуда выехала вторая телега. На ней два человека. Молодой, здоровый парень. Он сидел передом к толпе. Темно-каштановые волосы ниспадали до самых широких плеч, открывая красивое, волевое лицо.
– Ух ты! – восклицает баба в платке. – Красавец-то какой. И такого губят! – Она всхлипнула.
Другая бабенка, стоявшая рядом, крикнула:
– Свободу молодому!
Один верховой из сопровождавшей стражи погрозил ей плетью и пояснил:
– Он убивец!
– Ей, дорогу! – орал сотский, ехавший впереди, махая угрожающе плетью.