Общаясь в кругу художников, Алиса сама научилась рисовать. Правда, она занималась батиком – ручной росписью по шелку анилиновыми красками, все равно – это была возможность окунуться в мир прекрасного, волшебного мира. Свои работы она дарила подругам, украшала цветастыми картинами свою гостиную. Ее даже хвалили некоторые знатоки батика. Все было хорошо до тех пор, пока в студии не появлялась красивая женщина. Она царила в обители художника, осознавая свое совершенство, грацию и неотразимость от природы.
– Сева, опять ты увлекся, эта модель – твое новое увлечение? – каждый раз сетовала жена.
– Лиса – Алиса, не сердись, ну понимаешь, это же – муза, – ласково говорил Сева жене. Всего несколько сеансов, и мы расстанемся с ней, как в море корабли…
Но эти слова уже не могли обмануть Алису, которая от природы не обладала убийственной красотой. И она съеживалась от присутствия красавицы в их мастерской, а главное – от своего бессилия, что-либо изменить, безумно ревнуя и молча глотая слезы про себя.
– Сережка, дружище, ты опять не ночевал дома, – в дверях замаячила рыжая лохматая голова. Севка Лаптев унаследовал от матери густые вьющиеся волосы. Они вились в густые мелкие завитушки, и от этого Севка не мог с ними справиться, сколь тщательно не причесывался б по утрам. Он и мочил шевелюру водой и гелем смазывал, все было бесполезно. Поэтому он всегда с завистью смотрел на черные волосы друга, которые плавной волной рассыпались по плечам.
– Эх, повезло тебе, Серега, с волосами. Они у тебя – послушные.
– Ну, будет тебе прибедняться. Да о таких локонах, как у тебя, мечтает, каждая женщина, и перманент делать не надо!
– Смеешься, – обиделся друг и отвернулся к окну.
– Не дури, приятель. Ну, будет обижаться. Я тебя так ждал. Вот посмотри, что я ночью нарисовал.
Сева внимательно рассматривал картину, стоявшую на мольберте. Чего-то не понимая, подошел поближе, сощурил подслеповатые глаза, затем отошел подальше, не отводя взгляд от картины. Наконец-то его озарило, он стукнул себя по лбу и воскликнул:
– Прекрасно! Сережка – ты просто гений. Тебе удалось переплюнуть самого Тинторетто.
– Да это и есть он сам и его портрет прекрасной незнакомки, – виновато улыбнулся Смирнов.
– Но как?! Как картина самого Тинторетто очутилась у тебя в мастерской?