– Я знаю, ты всегда был гораздо умнее меня и лучше ладил с
оборудованием. Ну, так что ты скажешь на счёт моей идеи?
Рах задумался и принялся ковыряться ложкой в своей тарелке.
Смикс тоже опомнился, что выбивается из своего алиби, и принялся
жевать ужасно пряную пищу, стараясь не обращать внимание на её
вкус. Рах тоже съел пару ложек, а потом снова поднял глаза на
Смикса и сказал:
– Нет. Слишком это всё рискованно. Оно того не стоит.
Внутри у Смикса всё похолодело и ему внезапно стало душно. От
согласия Раха зависела вся задуманная им операция. Без Раха весь
план проникновения в архив становился бессмысленным, а другого у
Смикса не было, да и придумывать ему больше было нечего. В голове
Смикса хаотично заносились мысли, он пытался выстроить стройную
фразу, которая помогла бы переубедить Раха, но ничего длиннее
двух-трёх слов у него в голове не складывалось. Тогда он засунул
руку во внутренний карман и сжал в кулаке спрятанный там
голографический слепок, чтобы ещё раз напомнить себе о стоящей
перед ним задаче. Внезапно в его памяти всплыл шкаф Аскмы вместе со
всем его содержимым и Смикс сам не веря в свои слова сказал:
– Жаль… Значит бутылку каш-Шасим, которую я припрятал для
особого случая, открыть так и не доведётся. Пускай дальше ждёт
достойного повода.
– Каш-Шасим!? – не веря своим ушам переспросил Рах. – Да это
ведь самый изысканный и самый дорогой напиток, прославленный на всю
империю. Как тебе удалось его достать?
– Учитель Кхас подарил мне её, – продолжал лгать Смикс и сам для
себя с неудовольствием отметил, насколько лучше это начало у него
получаться и даже стало входить в привычку. Видя, что Раха
одолевают сомнения, Смикс продолжил его убеждать: – В-общем я не
настаиваю, но мне было бы очень приятно, если бы ты присоединился
ко мне в таком мероприятии. Тебе нужно будет поменять код сканера
всего на несколько оборотов. Я прослежу за Торшем и сообщу тебе о
подходящем моменте, а потом ты сразу вернёшь всё как было. После
этого откупорим в моей каюте бутылку и будем вместе смотреть
запись! Весело ведь получится, ну согласись?
– Я ещё подумаю, – сказал Рах, но на лице его зажглась внушающая
Смиксу надежду искра пробудившегося озорства, – потом поговорим.
Мне нужно идти.
Рах встал из-за стола и пошёл к выходу, а Смикс остался сидеть
на прежнем месте, стараясь унять разбушевавшиеся в душе чувства. Он
попытался съесть ещё несколько ложек квинилийского блюда, но оно
совершенно не лезло ему в горло. Когда подошла мойщица посуды,
чтобы забрать пустую посуду Раха, то он вручил ей и свою ещё
наполовину полную тарелку и тоже вышел из пищеблока.