Если первоначально конфликт Севера и Юга европейские
умники и острословы называли "войной по соглашению сторон", то
через полгода, когда сводка потерь за неделю могла состоять из
трёх, а то и пяти тысяч только убитых солдат и офицеров армий САСШ
и КША, желающих поехать через океан "поразвеяться" резко
поубавилось. К тому же российские крейсера надёжно перекрывали
Атлантику, задерживая до половины пароходов идущих в порты Севера.
Ситуация в сравнении с нашей реальностью просто "зеркалила". А
сильный флот Союза не начинал блокаду портов Конфедерации из-за
стоящих там фрегатов Великобритании. Так что зря мы ругали
островитян, была от них польза, да ещё какая. Но молодцы, умеют
устроиться. Это ж прямо как в не написанном ЗДЕСЬ стихотворении
Тютчева к Горчакову: "Не двинув пушки, ни рубля...". Англичане
одним присутствием своим нейтрализовали неприятельские эскадры.
Да, друг дипломата и поэта Фёдора Тютчева - князь
Александр Горчаков вернулся в Петербург, но отставку не
получил.
- И думать не смейте, Александр Михайлович! Идёт война и
вдруг канцлер империи, министр дел иностранных покидает свой пост.
Мало того, что разговоры пойдут нехорошие, так примета плохая -
проиграть можем запросто.
- Но, ваше величество, разговоры и так идут.
- Полно, князь. Ну, шлёпнулись оземь, не усидели в
экипаже, так что с того? Меня как только эти два балбеса, Огарёв и
Герцен с берегов Темзы не обзывают.
- Однако вы, Константин Николаевич, сами раздразнили
Герцена.
Тут да, каюсь, раздразнил, или разбудил, кому как
привычней, Герцена, что есть, то есть. Во время Берлинского
конгресса по примирению САСШ и Россию, тот из лондонского далека
разразился очередным пасквилем о российской действительности, на
что моё величество на приёме, прерывая спор группы сановников,
изволило изречь: "Господа, прекращайте стенать и жаловаться друг на
друга, не уподобляйтесь говнюку Герцену".
Сие крылатое слово мгновенно пересекло Ла-Манш и, "по
данным нашей разведки" едва не добило Александра Ивановича. В
империи стало модно интересоваться у симпатизантов Герцена: "И чего
новенького ваш говнюк вы..., пардон исторг из себя?"...
Состязаться в остроумии с императором-поэтом Герцен не
пожелал и всю желчь, весь яд направил на обличение российской
армии, провоцирующей войны во всех уголках земного шара. А
поскольку авторитет человека с ружьём и при погонах ныне стоял
очень высоко, веры главреду "Колокола" совсем не стало.