– Кто там? – спросил я.
– Хотите получить бесплатный буклет с турами по всему миру? – затараторил звонкий голос то ли девушки, то ли парня.
– Вернулся, – ответил я и хотел было идти на свист чайника, но человек неопределенного пола продолжил:
– Вы зря отказываетесь. У нас действуют скидки для тех, кому за тридцать пять…
Вот успокоил. Щас бы как вмазал ему (так говорит папа, когда кушает блины – вмазать масла)… Думаю, есть за что. Если в другом понимании, то я не любитель махать кулаками. Мне не нравится, когда один калечит другого. Ведь это плохо. Я знаю. Разве они не понимают таких очевидных вещей? Я просто так говорю. А делать я этого не буду, потому что думаю, что это очень плохо. Дело в том, что мне тридцать, но ощущаю себя на пять – десять лет, в этом промежутке. Поэтому когда слышу то, что тебе больше всего не хочется… вспоминаю папу и блины.
Но драться я все равно не буду. Я же не боксер, не спецназ. Да разве они знают те, кто за дверью, но и я не виноват, что так думаю… думаю и все. Но все равно я не буду его колупасить (хорошее слово, правда – колоть и пасти в одном).
– А если мне тридцать? – спросил я.
– Вы тоже попадаете в этот разряд, – уверенно сказал голос.
У него был ответ на любой вопрос, и приходил он не в первый раз. Я ему никогда не открываю. Он меня раздражает. Он слишком много говорит. Даже если он и не знает ответа, то всегда говорит, что… вы понимаете… а что если его по физиономии… в мыслях, конечно. Только чем? Если воображаемым, то чем угодно. Например жирным блином… ой, как неприятно. Еще хочется? Нет? Тогда, проси пощады. Не хочешь, тогда получи еще один горелый. Ага, запричитал? Не будешь больше? Ладно. Да что я волнуюсь? Сегодня у меня есть два преимущества – закрытая дверь и свистящий чайник.
– Извините, у меня чайник разрывается, – говорю я и представляю, как этот носатый не дождавшись моего прихода взрывается с громким треском.
– Так это у вас чайник? – спросил парень за дверью. – Скажу вам честно, слабовато. Слабоватый свисток и очень раздражительный. Хотите испробовать новый?
Его голос звенел, правда, сильно, с фальцетом, но так же раздражительно. Он меня заговорил. Не успел ничего произнести, как заговорил. Заговорщик. Приторный заговорщик.
– Нет, – вот что я ответил, и собрал всю свою решительность, чтобы произнести скороговоркой – неприходитебольшеунасвсеестьповторить?