В итоге Трино стал гораздо больше времени уделять личным
деликатным поручениям госпожи Мамеи. И уже очень скоро он узнал о
ней столько нового и в высшей степени странного, что сначала даже
опасался знать так много. Но, судя по всему, госпожа Мамея доверяла
своему ученику, и он изо всех сил старался оправдать её доверие.
Трино понимал, что именно ей он обязан всем тем, что сейчас умеет и
имеет. А поручения были порой очень странные. Иногда требовалось
проследить за человеком. Иногда приходилось добывать определённую
информацию. Но подобные задания госпожа Мамея давала ему редко,
стараясь оградить Трино от любых конфликтов с законом. Поэтому
гораздо чаще он работал исполнителем-магом там, где ему было
велено. Зачастую это были либо зачистка участка от нечисти, что в
девяти случаях из десяти предполагает магическую поддержку, либо
оказание медицинской услуги определённому лицу. Причём болезни
почти всегда были трудноизлечимые и предполагали два, а то и три
дня нахождения возле больного. Но Трино не жаловался. Несколько раз
ему хватало смелости вызвать госпожу Мамею на откровенный разговор,
и та, к большому его удивлению, охотно объясняла своему студенту,
для чего нужны были те или иные действия, и как они повлияли на
деятельность Университета.
Как оказалось, было немало желающих подточить авторитет магов,
главным из которых была, разумеется, Церковь. Однако и сама Церковь
вынуждена играть по тем же правилам. В итоге с информацией, которую
госпожа Мамея получала от посредников, ей всегда удавалось быть на
шаг, а то и два впереди недоброжелателей. То тут, то там случайное
слово, ненавязчивое давление на влиятельного человека, связанного
обязательствами – и очередной план, законопроект, да всё, что
угодно шло прахом. И, к сожалению, здесь госпожа Мамея была
вынуждена вести бесконечную оборонительную игру. По той причине,
что магическим даром владеют только те, кому повезло с ним
родиться. Церковь же принимала в своё лоно всех… по крайней мере,
на словах. Люди со способностями задерживались в ней и имели
хорошие шансы сделать себе карьеру. Тех же, кого постигала неудача,
Церковь отпускала на все четыре стороны с видом грустного
благочестия, что, мол, в отличие от Университета, она хотя бы
попыталась предложить людям свои дары и возможности.