– Он первый начал, – обвинил меня Бахус.
– Это правда? – коп посмотрел на меня.
– Чистая правда, гражданин начальник, – подтвердил я охотно. – Я всё и всегда начинал первым. Первым родился. Первым начал терпеть убытки и первым же – получать прибыль. А он только и умеет, что бессмысленно копировать мои действия.
– А драться? – уточнил коп. – Драться вы тоже начали первым?
– Ну, разумеется! – я пожал плечами.
– В таком случае ответственность несёте именно вы. Боюсь, нам придётся задержать вас за хулиганство, – сказал коп и надел на меня наручники.
Меня отвели в обезьянник, где я и просидел остаток дня; однако, когда я вышел, заплатив штраф, то почувствовал, что моего двойника больше нет. Горя´ желанием узнать, действительно ли он исчез, я на следующий день вновь приступил к торговле, и мои лучшие надежды подтвердились: да, Бахуса больше не было, мои прибыли и убытки снова были только моими! С тех пор я никогда не видел своего двойника, хотя и не раз слышал о его проделках от своих детей и внуков. Ведь это именно он, Крис Бахус (под другим, разумеется, именем) стянул конфеты из буфета, и это он толкнул под локоть, сказал под руку, дёрнул за язык. Он творит всё то зло, за которое никто не хочет взять ответственность. Что же касается меня, то я больше никого не боюсь, потому что можно ли встретиться с чем-нибудь опаснее, чем собственная судьба?
А от той поры, когда мерзавец-двойник каждый день обнулял мой счёт и шептал мне в ухо «перекуплены, перепроданы», осталась только поговорка: «Чтоб заработать множество нулей, нужно несколько раз выйти в нуль».
Вот так я жил-поживал и торговал акциями, продолжая писать статьи для рубрики «Корпоративные новости». Я был, как взлетающий самолёт: с одной стороны, его тянет вверх, с другой – он всё ещё на земле. Момент взлёта очень трудно уловить. Вот и я: так и не уловил, когда перестал писать для «Хороших денег». Просто однажды я перестал приходить за зарплатой и только через год спохватился, что так и не попрощался с Дэви Заприжо и с прочими сотрудниками.
Тогда я купил торт, бутылку коньяка и явился в редакцию в конце рабочего дня. По правде говоря, я ужасно трусил. Ведь когда я там работал, все знали, какой я хреновый журналист, и, конечно, не особенно меня уважали. Когда я вспомнил об этом, я купил ещё огромный букет цветов для секретарши Дэви Заприжо, а для него самого – дорогую ручку в подарок; и всё равно я жутко трусил и холодел от ужаса, представляя, как он на меня, наверное, злится, ведь я просто ушёл и никому ничего не сказал.