Мы поступили в техникум, и отец доставил меня к бабушке, в деревню, за 300 километров от моего места учёбы. До начала студенческой жизни оставался месяц. Отец рассказал ещё раз о жуликах, негодяях, бандитах. Велел никому ничего не отдавать и не дарить. Напомнил о своей нелёгкой доле недоучки и взял с меня слово, что буду учиться. Я честно пообещал стараться, мы обнялись, и папа улетел на Крайний Север. На луну, практически. Начался первый, в моей жизни, месяц независимости. Безудержно пьяный месяц, прошедший в поисках первой женщины. Главное, чему я научился в этот период – строить из себя успешного двадцатипятилетнего мужчину. Отдельные барышни давали 27.
Из напряжённого графика начинающего Казановы меня выбил один из многочисленных родственников. Ранним утром он вторгся на площадку детского сада, где мы с подругой допивали три литра браги и собирались расписаться. Сообщение о том, что через два часа поезд и пора учиться, оказалось кстати. Мне уже полчаса, как расхотелось жениться. Мы страстно расцеловались, я дал все необходимые обещания и отбыл к прощальному завтраку с сородичами.
Долго ли коротко, но к поезду меня доставили на ногах. Правда, не особо твёрдых. На перроне, с десяток моих дальних родственников, продолжили проводы возлияниями. При этом, мужчины как один отмечали, что к самостоятельной жизни я не готов и перечисляли ждущие меня опасности. А меня крепко мутило, и я боялся лишь одного: неконтролируемого приступа тошноты. Так и шагнул в неизвестность – сдерживая рвотный рефлекс. И запомнив напутствие дяди: деньги, документы и билет – никому!
Соседи в купе оказались взрослыми людьми. Никаких преступных намерений они не выказали и, едва присев у двери, я забылся пьяным молодецким сном. Ненадолго. Поезд тронулся, через пять минут жизнь изменилась навсегда. Ещё не открыв глаз, я ощутил опасность и напрягся: меня трясли за плечо.
– Билет давай – не боясь моих соседей, сказал парень в спортивных штанах, глядя мне прямо в глаза с нагловатой усмешкой. Дорогая джинсовая рубашка, дефицитные импортные кроссовки, стрижен почти налысо, лет на пять старше меня. С виду обычный дембель, но то, как он наехал на меня, говорило лишь об одном: беспредельщик.
Делая равнодушный вид, я отвернулся в сторону окна и быстро оглядел своих соседей. Они «стеклянно» рассматривали в стенки. Все трое были парализованы страхом, это читалось чётко. Их уже выдоили – понял я и ужаснулся. Случилось самое страшное, я попал в вагон, который «взяли» на гоп-стоп. Точно, ведь пока мы стояли на перроне, я ни разу не увидел проводника. Куда же бабушка смотрела… И тут на меня, словно матрац с верхней полки, упала тоска. В секунду дошло – один. Первый раз по-настоящему один и сразу вот так – без выхода, без надежды, даже без перочинного ножика в кармане.