– Я сказал, что узнаю все варианты и сообщу вам. Как только что-то станет известно. Но пока что нам придется скрываться от преследователей на барже.
Эмили надменно вскинула подбородок.
– Как насчет лошадей? Люди добираются до Мохи верхом: это обычный маршрут для курьеров. И мы будем быстрее продвигаться вперед, чем на этом… тихоходном судне.
Верно, но… кажется, они ссорятся?
– Дорога до Мохи идет по пустыне и каменистым холмам, в которых полно бандитов. Правительству приходится договариваться с ними, чтобы те пропускали курьеров. Там нас легче перехватить. «Кобры» пойдут по пятам, как только мы покинем город. Или того хуже, будут поджидать нас в ущельях. Вы можете быть превосходной наездницей, как и все мои люди, но вспомните о своей горничной, Маллинсе и Уотсоне. Смогут они уйти от погони?
Она смотрела ему в глаза. Потом медленно прищурилась. Губы сжались в тонкую линию.
Время словно остановилось. Гарет не привык спрашивать мнения других, потому что обычно сам принимал решения и отдавал приказы. И если им придется путешествовать вместе, она должна запомнить: в отряде может быть только один командир.
Он уже приготовился к ее сопротивлению, но выражение лица Эмили вдруг изменилось, хотя трудно сказать, каким именно образом. Она кивнула:
– Прекрасно. Баржа так баржа.
Где-то прозвенел колокольчик, призывая к ленчу.
К его большому удивлению, не говоря уже о смущении, она ослепительно улыбнулась:
– О, как же я проголодалась! И поскольку средство передвижения нам известно, можем упаковывать вещи.
С этими словами она развернулась и, высоко держа голову, вышла из комнаты.
Лишь вечером, лежа в постели, он сумел найти верные слова, чтобы охарактеризовать ее поведение. Она была словно ребенок, капризам которого потакают…
Гарет невольно фыркнул, повернулся на бок и натянул простыню на плечи. Он ничуть не волновался. Она всему научится.
«4 октября 1822 года.
По-прежнему в Адене. В гостинице арабского квартала.
Дорогой дневник!
Всего через несколько часов начнется первый этап нашего путешествия. И как только мы отплывем, он – Гарет, майор Гамильтон – не сможет отослать меня обратно. Я уже собиралась объяснить ему, что не принадлежу к числу его людей и не стоит полагать, что соглашусь с любым его решением, но сообразила, что в порту Адена много кораблей компании, и если он посчитает, будто мое общество его тяготит, вполне может отправить меня и слуг либо в Бомбей, либо к мысу Доброй Надежды, откуда я пересяду на другое судно, идущее в Англию.