– Вы понимаете, – Галина Семеновна терзала взглядом мою бороду, – что директор – это рупор партии в школе?
– Понимаю, – кивнул я и украдкой посмотрел на Энгельса.
В отличие от Марксовой, его борода была аккуратно пострижена и манишкой уложена на груди, волосок к волоску. Смотрел он внимательно, но казался скорее усталым, чем сердитым. Еще бы! При таком разгульном друге разве не утомишься? А еще фабрика, с которой надо управляться, ведь работягам нечего терять, кроме своих цепей.
– Воспитывать юных ленинцев, – набирала обороты Галина Семеновна, – строителей коммунизма и продолжателей великого дела.
Ильич ухмыльнулся со стены, видал, мол, как тетка заворачивает, а потом лукаво подмигнул:
– Не дрейфь, борода!
Поймав направление моего взгляда, Галина Семеновна обернулась и воззрилась на висящие за спиной портреты.
В глазах заведующей РОНО блеснули озорные чертики. Она прикусила нижнюю губу, чтобы не прыснуть от смеха, и тайком показала мне поднятый большой палец.
Тем временем я еще раз прошелся по колючей бородке, а Галина Семеновна, глянув на меня, распорядилась:
– Принимайте школу.
Закрывая за собой дверь, я услышал, как она спросила зав. РОНО:
– У тебя все такие? Остряки?
Шел май 1989 года. Я шагал домой с гордо поднятой бородой, и жизнь казалась мне полной прелести и надежд.
– Все! – мамин крик, словно свист плетки, рассек утреннюю тишину. – С меня достаточно!
Вадик испуганно открыл глаза, соскочил с постели. В спальне никого не было. Крики доносились из кухни, и Вадик зашлепал туда босыми ногами.
В кухне, около плиты, жалобно повизгивал Цезарь. Он упирался толстыми лапами в пол, крутил головой, пытаясь вырвать загривок из цепких отцовских пальцев.
– Нельзя! Нельзя! – повторял отец, крепко держа щенка за шкирку и тыча носом в коричневую какашку на полу. – Нельзя!
Мама стояла над ними, уперев руки в бока и раздувая ноздри.
– Это форменное издевательство! – все больше и больше распалялась она. – Над животным и над нами!
– Мама! – крикнул с порога Вадик. – Он больше не будет! Не будет! Никогда!
Мама глянула на Вадика.
– Немедленно в постель, – решительно сказала она. – Пол холодный!
– Мама, – не слушал ее Вадик. – Я его приучу. В коробку с песком.
Мама тревожно ловила сухие, свистящие вдохи сына.
– Замолчи немедленно! – она протянула к нему руки. – Где ингалятор?