Пребывая в легком шоке, я дослушила женщину, а потом ответила ей:
– Я – не бизнесвумен и поэтому не могу к ребенку относится как к бизнес-проекту. Насиловать детскую психику и ломать ее не стану, потому как являюсь педагогом в третьем поколении и дорожу своей репутацией. Если Вы настаиваете на сроке в полгода, я хочу отказаться от Вашего предложения. Я не могу гарантировать выполнения такого объема работы за этот период.
От моего возражения мама Софи передернулась, но искать другого педагога не стала. Я приступила к работе, но каждый день жалела, что согласилась. Работать с человеком, который не привык уважать людей ниже своего финансового положения, было сложно и неприятно. Но, я наивно полагала, что как только у дочери появятся хорошие результаты, мамаша изменит свое мнение.
Нет! Когда за четыре месяца ребенок заговорил на русском языке чисто и правильно, знал все буквы и складывал слоги, играл в шашки и знакомился с шахматами, стало всё ясно. Этого не может произойти!
– Дай мне конфеты, которые лежат в шкафу, – потребовала девочка.
– Во-первых, если ты хочешь о чем- то попросить, ты должна сказать волшебное слово. Но, сейчас я не дам конфеты даже со словом «пожалуйста», сообщила я.
– Это почему? Я хочу конфеты! – топнув ножкой, продолжала требовать Софи.
– Потому что я пообещала маме тебе их не давать, – объяснила я.
– Но, тогда я скажу, что ты меня обижала, – шантажировала маленькая негодница.
– Я этого не боюсь и сама хочу от тебя уйти. Мне не нравятся обманщики, -сказала я. Девочка очень удивилась.
4. Продавец пуговиц
Я принесла Марику горсть красивых старых пуговиц. Мальчику четыре года. Мы изучали с ним счет. Я собиралась использовать пуговицы для этого..
Подарку Марик обрадовался и начал трясти пакет. В целофановом пространстве с шумом перекатывалась и персыпалась неоднородная разноцветная масса. Мы оба завороженно смотрели на это.
– Даночка, я хочу их продать, – с придыханием сообщил мне мальчик.
Из всех моих воспитанников «Даночкой» меня называли только Марик и Моника, остальные звали Даной. Был еще у меня пятилетний художник, которого звали Саша. Тот почему-то попросил у меня разрешения называть меня Мирандой. Я согласилась.
– Марик, а кому ты хочешь их продать? – с удивлением спросила мальчика. У меня-то на пуговицы были свои планы, – добавила я.