И здесь, за этими стенами, искала духовного прозрения мать Рэчел. Здесь она и умерла.
Таксист открыл дверцу. Рэчел вышла и, окинув сердитым взглядом поселок, смахнула с шелкового костюма воображаемую пылинку. Да, она приехала сюда вопреки желанию. И они это знали.
– Дальше я сама, – сказала Рэчел и, щедро расплатившись, взяла из машины свой кожаный дорожный чемодан.
– Благословенна будь, – пробормотал он.
– Что?
– Вы ведь одна из них, из Народа Люка? – Таксист на мгновение смутился, но на всякий случай – если пассажирке вдруг вздумается востребовать их назад – зажал денежки в кулаке.
– Нет, – коротко ответила Рэчел. – Я не из них. – И, повернувшись, решительно направилась к красивым кованым воротам, стуча высокими каблучками по пыльной дороге.
Они называли себя Народом Люка. До сих пор ей удавалось не думать об этом, но нельзя же вечно прятаться от того, с чем не желаешь мириться. Она не встречалась с этим человеком, лишь видела однажды издалека, но даже там, в переполненном зале суда, ощутила прикосновение ядовитых щупалец его харизмы, тянувшихся к каждой сбившейся с пути живой душе.
Люк Бардел – бывший заключенный, признанный виновным в убийстве, а ныне основоположник того, что одни называли философией, другие религией, а Рэчел – культом. Человек, убедивший ее умирающую мать оставить «Фонду» двенадцать с половиной миллионов долларов и ничегошеньки единственной дочери.
Лет десять назад Рэчел, может быть, просто забилась бы в уголок и дала волю слезам. Теперь – нет. Она вступила в борьбу и нанесла ответный удар. И что же? Первый судья отказался рассматривать ее исковое заявление, нанятые адвокаты ушли в сторону, и поражение стало для нее настоящим холодным душем. Религия неподсудна. Святого невозможно привлечь к ответу. Составляя завещание, Стелла Коннери пребывала в здравом уме и твердой памяти, отдавала себе отчет в том, что умирает от рака груди, и самостоятельно приняла решение лишить наследства собственную дочь.
Одержав победу, «Фонд Бытия» повел себя с лицемерной до отвращения любезностью. Рэчел ведь не откажется посетить место, где ее мать провела последние дни и обрела вечный покой? Она сама сможет убедиться в том, какому благородному делу служат деньги Стеллы, и примириться с решениями как суда, так и ее матери. «Фонд», Народ Люка, будет только рад поделиться выпавшим на его долю благословением.