Мальчик испуганно сел, поджав
укутанные одеялом ноги. Фонарь дрожал в руке и мечущийся по
комнате луч выхватывал все новые и новые жуткие картины. Стены
разъехались, как тогда в квартире Жулиных, детская стала размером с
тронный зал. Вот мелькнул постер, на котором Человек-Паук стоял
напротив Доктора-Осьминога. Оба они, и герой и злодей, неотрывно
следили своими нарисованными глазами за испуганным Пашкой, и на
лицах их, даже на маске Человека-Паука, проступили недобрые
ухмылки. А вот саркофаг с похороненным в нем трансформером. Пашка
так и не распечатал родительский подарок и теперь Прайм смотрел на
него укоризненно. Ему тоже хотелось принять участие во всеобщем
веселье. Пашка чуть не вскрикнул, когда луч выхватил из темноты
силуэт человека, сидящего на стуле в углу. И лишь огромным усилием
воли вновь повернув фонарик в эту сторону, он понял, что это всего
лишь его одежда, аккуратно сложенная на утро.
Все это Пашка отмечал мельком. Мысли
занимало одно - то, что таилось под кроватью. То, что изредка
хихикало мерзким пронзительным голоском и шуршало, переползая с
места на место. По всему чувствовалось – этому надоело
ждать. Уже который раз от него уходит вкусный маленький мальчик,
пропитанный страхом, словно заморскими пряностями, дрожащий и
беззащитный. Голод принуждал существо прекратить игры и
заняться делом. И оно занялось.
Словно черт из коробки с дурацким
сюрпризом, из-под кровати выскочила мохнатая пятипалая ладонь. Нет,
шести! Сжавшийся от страха Пашка лихорадочно пересчитал пальцы –
шесть. Тонких, суставчатых, покрытых где-то черной шерстью, где-то
чешуйками, напоминающими рисунок на куриных цевках. Неторопливо
перебирая длинными когтистыми пальцами, лапа двинулась по краю
простыни так, будто ночной пришелец измерял ее длину. Теперь, глядя
на мельтешение пальцев, Пашка уже не был уверен в правильности
подсчета. Казалось, что их становится то восемь, то двенадцать, то
уж совсем невообразимое количество. Дойдя до самого конца койки,
лапа остановилась.
Тварь снова хихикнула и ее лапа,
точно огромный волосатый паук, двинулась к Пашке. Медленно и
неотвратимо. Сначала из-под кровати показалось предплечье, довольно
широкое для такой узкой лапы и тоже покрытое черной жесткой
шерстью. Уткнувшись локтевым сгибом в край кровати кошмарная рука
замерла на мгновение и тут же двинулась дальше. А Пашка с ужасом
смотрел, как из-под кровати появляется новый сустав такой же острый
и чешуйчатый, как локоть. Почти сразу же из темноты, только уже
гораздо ближе к Пашке, вынырнула еще одна лапа. Шлепнувшись на
чистую простыню, она сразу направилась к испуганно сжавшемуся
мальчику. Большие пальцы на обеих лапах были отставлены в
одинаковую сторону: обе конечности оказались правыми. Впрочем,
гораздо больше Пашку занимала другая мысль – сколько же у твари
локтей? Этот вопрос настойчиво стучался в голову, хотя Пашка
прекрасно понимал – локтей будет столько, сколько нужно для того,
чтобы вцепиться в отчаянно трусящего мальца и утащить его в свое
логово. О том, где это логово находится, Пашка даже думать не
хотел.