Мысли в голове галопом понеслись. Вот тебе и надпись на камне сбывается. Не долго мучилась старушка… От волнения, вспотевшая ладонь скользнула под материю мешка и кончики пальцев коснулись холодного металла. Пистолет!
–…Готов? Ну, Царствие тебе…
Просунул руку, в ладонь выхватывая рукоять «ствола». Выпростал зажатый в кулак пистолет, направив ТТ в лоб дедку, не успевшему удивиться, на курок нажал. Одиночный выстрел громким звуком разнесся по обширному помещению, заставив овец в стайке заблеять, затеять кавардак в тесном загоне. От близости расстояния к объекту выстрела, деда отбросило к почти притухшей буржуйке, где он тут же и затих, раскинув руки по сторонам.
Улыбин поднялся на подрагивающие в тремере ноги. Не каждый день человека на тот свет отправляешь. Подошел ближе, вгляделся. Готов! Прямо в лоб пуля угодила. И что теперь?
Осмотрелся. Ловушка для советских солдат сработала на совесть, всех дед упокоил. Не-ет! Валить нужно в свое время, и чем скорей, тем лучше. Валить! Только сперва веревкой, молотком и какой-либо железной «фурнитурой» разжиться…
За спиной скрипнула дверь, заставив отскочить в сторону, обернуться и направить ствол ТТ на вошедшего. В проеме увидал дедову дочь, столбом вставшую на выходе. Даже при таком скудном освещении видно, баба на нервах вся, а в руке полоску косы сжимает. Взглядом тело деда нащупала, а потом на Давыда внимание обратила.
–Косу брось! – потребовал Улыбин.
Не послушалась, как привидение подалась к нему, в замахе отводя руку с оружием для удара.
«Вот дуреха! И что, стрелять?»
–Брось!
–А-а-а!
Напала, но так неумело. Успел увернуться, повалить молодуху на земляной пол. Завернув руки за спину, уселся на нее сверху, испытывая постоянные попытки хозяйки освободиться из захвата.
«Н-ну! Задрала!»
Рукоятью пистолета ударил ей по голове, в конце концов хоть на какое-то время успокоив гадину. Отдышавшись, брючным ремешком связал руки. Вот теперь думать!
Захотелось чистого воздуха глотнуть, отрешиться от помещения «мертвецкой», обильно и непривычно пропахшей терпким запахом свежей крови. Вышел в ночь. Прохладно. Луна светит. Голова болела, может от нерешенных мыслей. Хотелось пить, во рту сухо. Подался к кади у стены. Сунув ладонь, дотронулся до воды в ней, умылся. Полегчало, мог думать…
Бессонная ночь не бесконечна. Улыбин поднялся на ноги, до перехода в свое время еще добраться нужно. Переодевшись в одежду одного из покойников, согнал складки под ремнем. Чем не танкист? Почему переоделся? Так ведь в своей одежде для чужого взгляда он выглядел по меньшей мере странно. Теперь у него на всякий пожарный, даже документы имеются.