И Фуад уехал.
Утром он проснулся с тяжелой головой, к тому же еще и сердце побаливало, чего раньше с ним никогда не случалось, никак не мог вспомнить, что видел во сне, встал, оделся. Надевая пиджак, по привычке пощупал нагрудный карман: он был пуст. Этого не могло быть: он отлично помнил, что там лежали деньги, тысяча долларов, которые он положил перед отъездом… Он тряхнул головой, будто отгоняя наваждение. Перед каким отъездом?.. Что за чушь? Как каким? Перед отъездом из Москвы… Да? А что же он там делал, в Москве? Нет, этого быть не может, он здесь, дома, и последние десять лет никуда из Баку не выезжал, мама постоянно болела да и дела всякие… Нет, конечно же, он вспомнил: он вчера выиграл в казино эти деньги, и в тот же день вложил их в дело, приятель едет в Дубай за товаром, он отдал ему и просил привезти и на его тысячу тоже. Вот и все…
Мама, тяжело переставляя ноги, вощла в его комнату. Она очень по старела, заметил он про себя, впрочем, тут же прибавил он, вполне естественно, что, чем больше живешь, тем больше старишься, обратного процесса, к сожалению, нет. Некоторое время она молча, тяжело переводя дыхание, смотрела на него.
– Фуад, – сказала она тихо.
Он недоуменно посмотрел на нее. Она присела на краешек кровати. – Нет больше нашего Азада, – она всхлипнула. – Что ты, мама, – сказал он. – Я здесь, не плачь.
Но она продолжала плакать и причитать о чем-то своем. Мама совсем больна, подумал он, и тут вовремя вспомнил, что у него сегодня утром важная встреча. – Я всю ночь не спала, вспоминала его, каким он был, – продолжала она, тихо плача, не замечая его суетливых движений. – Он много мне крови попортил, много нервов потрепал, бывало, ночами не сплю, жду его, волнуюсь, а он ни на утро, ни на следующее не приходил, пропадал по суткам, по неделям, я на первых порах звонила в милицию, по больницам, по моргам искала его, – она вдруг громко зарыдала, – но пусть лучше так, пусть все, что угодно, лишь бы был, лишь бы был мой сынок, – она немного помолчала и снова заговорила, поглядев на него. – Не то, что ты, сыночек, он был полной противоположностью тебе, будто вы не только не близнецы, но и не братья вовсе, совсем на тебя не был похож, ты спокойный, рассудительный, тихий, а от него, помнишь, вся улица в детстве плакала, как выходил, все прятались, знали – жди неприятностей, как Азад показался на улице… Ты что, Фуад, куда-то собираешься?..