С этими словами Агнесс выхватила из вороха тканей своей белоснежной юбки маленький черный кинжал с большим рубином на рукоятке и вонзила мне его прямо в грудь.
Я пошатнулась, ощущая только боль, боль, боль…
Боль наполнила меня до краев, ее было слишком много для одного человека – этой моральной и физической боли, я не могла больше нести ее в себе.
Кровь залила мою грудь и закапала на руки и белоснежное свадебное платье Агнесс.
Она недовольно поморщилась и провела пальцами по роскошной ткани.
Уродливые бурые пятна исчезли под действием магии воды, которой повелевала Агнесс.
Именно из-за этого редкого дара ее называли Избранной и Надеждой Империи засушливой Серинити.
Все вокруг помутилось.
Рукоятка кинжала торчала из моей груди, воздух с шумом уходил из легких, а в горле встал медный привкус крови.
Я понимала, что умираю.
Понимала, что мне оставались считанные минуты жизни.
– Я всегда завидовала тебе, Фиона, – сказала Агнесс, медленно, почти нежно подтолкнув меня к краю площадки.
Завидовала? Мне?
Но чему ей было завидовать – Агнесс красавица, всеобщая любимица, с могущественным даром, а теперь она – жена великолепного Алого генерала, который, возможно, в будущем станет императором.
Я засипела, потому что каждый вдох давался с трудом.
И вдруг, склонившись к моему уху, Агнесс прошептала:
– Ведь на самом деле, Избранная – это ты.
С этими словами сестра изо всех сил толкнула меня в живот, и я полетела вниз, вниз, вниз…
Туда, где плескались темно-синие воды озера.
6. ГЛАВА 6
Ледяная тьма озера впилась в меня, как голодный, жадный зверь. Я чувствовала, что жизнь уходит, покидает мое несчастное исстрадавшееся тело.
Капли крови алыми шариками поплыли по воде, оставляя за мной шлейф, по мере того, как я уходила на дно.
Мое сердце едва билось, оно смертельно устало, и каждый новый толчок был все слабее, все реже, все глуше, но в голове воцарилась удивительная ясность.
Постепенно боль от вонзенного ножа уходила, и в тени моего сознания стали всплывать странные образы, как будто не имеющие отношения к моей жизни.
Но главной в этой веренице неясных картинок была темноволосая девушка с чистой розоватой кожей и большими глазами, светло-зелеными, как фисташковое мороженое.
На ней был белый халат, и она наносила какой-то крем на лицо женщины, что лежала перед ней на каталке.