Похожее на вагон-ресторан заведение располагалось на окраине города и последние двадцать лет стало визитной карточкой Серендипити. Владельцы оставались прежними, только поколения членов семьи Донован сменяли друг друга. Нэш помахал рукой хозяйке, Мейси Донован, с которой ходил в школу, до того как его забрали к себе Россманы, усыновили и отправили учиться в частную школу. Она помахала ему в ответ, указав туда, где в глубине зала на диване с высокой спинкой сидел Дир.
Нэш в мгновение ока нашел бы его по синей полицейской униформе. Он присоединился к брату, присев на обитое потертым винилом сиденье.
– Надеюсь, ты не станешь возражать, я тут сделал заказ для тебя. У меня сегодня не очень много времени, – сказал Дир. – Короткий обеденный перерыв.
Будучи адвокатом, Нэш сам распоряжался своим временем.
– Хорошо, спасибо. – Нэш позвал официантку, которая была женой одного из Донованов.
– Что вам принести? – с улыбкой спросила Джина, рыжеволосая женщина средних лет.
– Мне – колу, – сказал Нэш.
– Вам повторить? – обратилась она к Диру, увидев его пустой стакан.
Тот кивнул.
– Сейчас все принесу, – пообещала Джина.
– Спасибо, – хором сказали братья.
– Ну как ты, пришел в себя после свадьбы? – откинулся на диван Нэш. Он видел, как брат наслаждался своим выходным.
Нэш не знал точно, что тот пил, воду или водку, но с уверенностью мог сказать, что Дир хорошо провел время.
– Да уж, – засмеялся Дир. – Хорошо, что на следующий день, в воскресенье, я был свободен от дежурства.
– Значит, тебе понравилось? – спросил Нэш, у которого на свадьбе не было такого веселья, как у брата.
За исключением ошеломляющего поцелуя.
– Учитывая все обстоятельства, я бы сказал, день прошел хорошо, – сказал Дир.
– Почему ты так думаешь? – Нэш всегда поражался, что, несмотря на тот факт, что Дир рос в семье, где было много детей и слишком мало денег, он стал оптимистом в отличие от Нэша.
– Тесс вела себя прилично, вы с Итаном не подрались, и мать Фейт не слишком нападала на нас. – Дир запрокинул руки на спинку дивана и усмехнулся.
– Это только потому, что великая Лейни Харрингтон не могла оторвать взгляда от бокала вина. – В Серендипити все знали, что мать Фейт считала себя непререкаемым авторитетом, даже после того, как ее муж опозорил честное имя семьи.
Дир пожал плечами, на его лице появилось сострадание, но не отвращение.