− Марина, ты спишь? − вдруг послышался тихий и знакомый голос.
Она сглотнула слюну и ей показалась, что это было ужасно громко. Слышал он или нет, но, явно не торопился уходить.
− Марина, прости меня… Вчера… Вчера, я был, сам не свой… Я много наговорил. Я испугал тебя…
Она молчала и не шевелилась, напряженно слушая каждое его слово.
− Мне… Мне не хватает тебя… Мне так плохо… Мне очень плохо… Я каждый день точно теряю что-то… Упускаю сквозь пальцы… Как будто песок… Не могу понять, что… Но это странное чувство и оно меня убивает…
Марина нахмурилась от этих фраз. Она до конца не понимала, что хочет этим сказать Антон, но чувствовала в себе, такое, же странное состояние.
− …Я не хочу быть равнодушным, − уловила она остаток фразы. − Я хочу чувствовать. Но мне пока удается только страдать…
Он продолжал говорить, но Марина почувствовала, как ее накрыла какая-то мутная пелена. Невесомая и ужасно плотная, отчего его голос стал заглушаться пронзительным, однотонным звуком. Она испугалась и руками зажала свои уши с такой силой, что заболели запястья на обеих руках.
− …Неужели это ничего не значит для тебя? − донеслась до нее последняя фраза, когда она убрала руки от головы и посмотрела на свои дрожащие пальцы.
− Пожалуйста…, − горько прошептала Антоновым голосом закрытая дверь.
Марина заморгала, стряхивая с себя тяжелое оцепенение, но снова промолчала. Теперь, она крепко сжала кулаки, чтобы остановить дрожь, отчего ногти, впившиеся в кожу, угрожающе побелели.
− Прости меня, прости…
Он еще что-то стал говорить, но Марина снова закрыла уши руками и откинулась на подушку. Чтобы не слышать его голоса, она стала тихо и монотонно мычать, как делала это в детстве, когда ее отец, прежде чем уйти из семьи, крупно ссорился с матерью. Эти ухищрения помогали ей избежать всех подробностей отцовского ухода и необдуманных жестоких фраз, что напоследок он бросал, оправдывая свой низкий поступок.
− …Для тебя, поверь, − услышала она слова мужа, когда убрала руки от ушей.
Марина понимала, что сейчас Антон не совсем честен с ней. Да, она чувствовала, что все эти слова он говорил от всего сердца. Она даже не сомневалась в том, что он искренне жалел, о вчерашнем эмоциональном срыве, в обрез своей постоянной хладнокровности. Но еще она чувствовала, что в данный момент он хотел бы совсем другого. А именно, закричать и начать все крушить на своем пути, выломать дверь ее спальни и тряхнуть ее за плечи так сильно, чтобы она наконец очнулась и посмотрела на него другими глазами. Теми, которыми он хочет. Хочет он, а не она сама.