– Да, – отвечаю я. – Точно. – Энергично киваю. Слишком энергично. Заставляю себя умерить пыл, сдвигаю кудряшки влево, смотрю на поцарапанные мыски своих кед. Хорошее субботнее настроение испаряется. Кери-блинская-Рэм уничтожила его своими сверкающими волосами, и бесшрамным лбом, и прямым носом, и веселеньким с рисунком «пейсли» платьем.
– Я знаю. Хочу сказать, это в действительности легко, но скучно до чертиков. – Кери вставляет это «в действительности легко» – я в этом уверена, – чтобы напомнить мне, какая она умная и производящая впечатление и каким сильным лидером станет, если я отдам ей свой голос на майских выборах президента выпускного класса («Осталось только два месяца. Пора уже подумать о новом лидере!»). Я смотрю на нее. Она забрасывает волосы за правое плечо, прикусывает губу. – В общем, ты успела записать домашнее задание и все такое? Хоть я и ненавижу математику, должна иметь по ней пятерку, а не то предки меня убьют, ты знаешь? – И выжидающе смотрит на меня.
– Да. На самом деле – на дом нам ничего не задали. Я хочу сказать, не то чтобы ничего, но ничего действительно сложного.
На лице Кери недоумение.
– Подожди… так задали нам что-нибудь на дом или не задали?
На подбородке у нее три маленьких прыщика; я вижу их под тональным кремом. Смотрю на них, когда отвечаю:
– Значит, так, мистер Келлер говорит, что нам лучше еще раз прочитать главу двенадцать, если мы не очень уверенно чувствуем себя с пределами.
Кери улыбается, и прыщики разъезжаются.
– Ага. Шикарно. – Она одергивает платье, радостно вздыхает. – Пожалуй, Келлер не такой злобный, как может показаться.
Она оборачивается, потому что слышит Камиллу, которая зовет ее из ближайшего ларька. Когда вновь смотрит на меня, на лице написано облегчение: она рада предлогу закончить нашу беседу.
– Похоже, Камилла нашла подарок для бабушки. Спасибо за хорошие новости насчет домашнего задания, девонька.
– Ло, – говорю я ей, когда она поворачивается, чтобы уйти.
Она останавливается и как-то странно смотрит на меня.
– Что?
– Меня зовут Ло, – и я чувствую, как начинают пылать щеки.
В ее сощуренных глазах жалость.
– Я знаю, как тебя зовут. Мы в одной школе уже четвертый год, – она качает головой, чуть хмурится, перед тем как помчаться сквозь толпу к Камилле, словно они не виделись долгие годы.