Пока валькирия кромсала ботов,
за ее спиной размахивала жестяной курильницей низкорослая
тощая блондинка с каре и миловидной, совершенно
не подходящей воцарившемуся ужасу мордашкой прилежной
зубрилки. Носила жрица короткую белую тунику и босоножки,
будто ринулась в бой прямиком с коктейльной вечеринки.
Как бы то ни было, внезапное подкрепление пришлось
очень кстати — неписи отвлеклись на новых врагов,
потеряли две трети за считанные секунды и рванули
со всех ног в подворотни.
Несмотря на очевидную победу,
девушка-рыцарь выглядела донельзя взволнованной и замахала нам
рукой в окровавленной кожаной перчатке до локтя.
— Скорее, за мной! Они
скоро вернутся!
Дважды повторять не пришлось.
Мы вихрем пронеслись по загаженной мостовой, спотыкаясь
об дохлых животных и перепрыгивая кучи дерьма. Затем
свернули в зловонный проулок с зассаными стенами
и слоем мусора по щиколотки, и через двести метров
по тошнотворному лабиринту оказались у неприметной двери
полуподвала, окруженной с трех сторон покосившимися домишками.
Жрец достала из поясной сумочки бронзовый ключ и отперла
массивный навесной замок. Рыцарь молча кивнула на уходящие
в темноту ступени, все еще держа меч наизготовку
и с опаской поглядывая на истоптанную грязь.
Погреб выглядел далеко не так
ужасно, как я представлял. Сразу видно — девчонки успели
обжиться и тщательно следили за порядком, всеми силами
сопротивляясь гадости снаружи. Каменный пол начисто выметен
и застелен старыми, поеденными молью, но вполне себе
чистыми коврами. В углу — двухъярусная кровать
со свежим бельем, напротив — ширма, за ней лохань
и навесной умывальник — о гигиене попаданки
не забывали, и это большой плюс. На столике
в окружении колченогих табуретов курилась лампадка, наполняя
помещение пряными запахами, а потрескивающие
в самодельном камине бревна отгоняли холод, сырость
и вездесущую плесень.
Рыцарь задвинула тяжеленный засов,
привалилась спиной к двери и часто задышала.
— Ну что, парни. Добро
пожаловать в Хаб-Харбор. Я — Лера. А это —
Ингрид.
— Это ник, — жрица
поклонилась, сложив ладони на животе точно гейша,
и на всякий случай пояснила: — То есть,
псевдоним.
— Артур, — нервно тряхнул
головой в ответ, изобразив некое подобие поклона.
— Ермолай, — толстяк
предпочел представиться лично. — Можно просто — Ермак.
Что за херь у вас тут творится? В смысле,
не херь, а ужас, здесь же дамы.