А теперь в бесконечной вселенной словно щелкнуло где-то. Как будто сошлась в этом миге чья-то большая задумка. Рихтер понял, что не уйдет просто так. Не в его силах сопротивляться Вселенной.
Цапнул конверт молниеносно. И неожиданно для самого себя.
Вскрыть бы прямо здесь и сейчас, но он поборол себя. Закутавшись в телогрейку, он вышел вон из квартиры.
#2
Как назло, в противоположном углу двора распахнулась дверь подъезда, и показалось лицо Куинджи, завязанное в шапку-ушанку.
Рихтер переводил дух, опершись на черенок лопаты.
Джи тоже его заприметил и поднял руку. Но не донеся и до подбородка, опустил. Словно силы экономил.
Согнулся под ветром и двинул прочь.
Рихтер вернулся к работе, то и дело возвращаясь мыслями к конверту, который жег изнутри карман. И как только мальчишка оказывался чересчур близко, он ужасался и наддавал темпа.
Так что к полудню на асфальте не осталось ни снега, ни вышедшего с ним на бой мальчишки.
Ноги прилично потаскали его по городу под приглядом вездесущего Караульного. Он как вновь открытое созвездие отпечатывался на верхушке неба и сулил то многие печали, то многие радости.
На сегодня Рихтер обрел талисман.
Волшебный конверт, как и все волшебные предметы, был ой как не прост. О волшебстве одновременно и мечтаешь и в тайне боишься до дрожи, как бы чего не вышло. И Рихтер выгуливал, вынашивал нужное настроение, оставаясь наедине с городом.
Когда пришли вести об отце, Рихтер видеть его не мог. Исхоженный вдоль и поперек, теперь он казался хмурым и незнакомым.
Мальчишка понял, что город-то и раньше склонялся не перед ним. Не перед ним разбегались улицы и становились шире проспекты. Не его город считал своим. А того, чью руку мальчик испуганно стискивал.
Он поднимал взгляд и видел голову отца в облаках вровень с крышами домов. И тотчас крыши становились впору и ему – малюсенькому ещё тогда пацаненку.
Или это отец слишком высоко подбрасывал его над чугунными люками
Теперь чувства вернулись. Ласковая рука протянулась и с мягкостью поддерживала у груди.
Незнакомые черты города и ощущение посторонности никуда не делись. Рихтер смотрел на регулировщиков, тяжелых армейских грузовиков, проносящихся мимо джипов с мордатыми гаубицами на прицепе. Но смотрел без прошлого страха – как на временщиков. Навроде строительного леса, что опоясывает стены дома. Стоит смириться с его долговечностью, а уже разбирают его. И стены становятся свежевыкрашенными: не всегда красивыми и родными, но всегда