Вот, вроде пошевелилась. Опять проспала.
Рихтер расстегнул сбоку молнию и вылез в комнату.
Как будто высадился на другой планете и стащил скафандр.
Небольшой зал, в котором из мебели – две кровати да обеденный стол посередине. А вещи – всё, что успели схватить при эвакуации, – лежали в баулах вдоль голых стен.
Ежась от холода и пытаясь влезть трясущимися ногами в штаны, Рихтер припомнил обои в своей старой комнате. Терпеть их не мог: розовые, голубые и желтые медвежата склабились одинаковыми улыбками со стен. Краска на бумаге повыцвела, и медведи как будто винили в этом того, прошлого Рихтера, который ткнул в них пальцем в строительном магазине. Теперь, в свои одиннадцать, Рихтер был осторожнее в симпатиях. И немного скучал по медвежатам; по розовому, голубому и жёлтому теплу, которое они излучали.
Он выгребал из печки золу. Решетчатый настил покоробился, и кочерга всюду цеплялась, билась о чугунную дверцу.
Мать не просыпалась. А Рихтер не таился. Он не был злым и очень её любил. Но не мог заставить себя орудовать потише.
Огонь быстро взялся. Вспыхнули заготовленные щепки. Сверху он аккуратно уложил пару поленьев. Накануне удалось выручить три вязанки со старых материных серёг.
Пропажи она всё равно не заметит.
Вот если Рихтер продаст кольцо, ему несдобровать.
Он с грустью припомнил, что, когда открывал шкатулку последний раз, там как раз и оставалось одно кольцо.
Пока разгорались дрова, Рихтер вскипятил кружку воды и добавил заварки. Древесная пыль, которой только и хватало – подкрасить воду. Принес миску пшенной каши, заваренной на воде, и поставил на огонь. Не каша, а пшенный суп – три четверти воды.
Развернул стул лицом к материной кровати и уселся кушать.
Каша парила и согревала лицо.
Стоило бы поспешить. Но ему хотелось побыть хоть немного рядом. Согреться наперед.
Ответственность взяла вверх. Если он не выйдет сегодня за неё, у них будут проблемы.
Сын оперся на кровать, склонился ниже. Одеяла показались холодными наощупь. Мать вздрогнула во сне и перевернулась с боку на бок. На Рихтера повеяло теплом от её дыхания. Захотелось лечь рядом, закутаться в одеяла и не вылезать до скончания времён.
Вместо этого поправил край одеяла. И заметил желтоватый конверт, торчащий из-под подушки.
Он знал, что это за конверт. Но никогда не держал его в руках.