Никифору Изотовичу Родионову давно уже перемахнуло за семьдесят. Тот факт, что на правой руке отсутствовало у Изотыча три пальца – большой, указательный и средний, вместе с почтенным возрастом, делало его совершенно не пригодным для службы в армии. Пальцы свои Родионов потерял еще в японскую, о чем любил всем красочно рассказывать, демонстрируя при этом удивительные возможности оставшихся двух. Этими пальцами, без помощи левой руки, мог Изотыч ловко насыпать махорки на бумажку. Придерживая только одним большим пальцем левой руки свернуть цигарку – козью ножку. Рассказывал Изотыч о своих потерянных пальцах как-то любовно. Точно не терял он их, а заново приобретал. С каждым новым рассказом прибавлялись ранее не известные живописные подробности геройского поступка младшего мичмана Родионова, который почти ценой собственной жизни все-таки сбросил заклинивший якорь минного тральщика прямо перед входом в заминированную японцами бухту. И, конечно, только по своему головотяпству и разгильдяйству, когда катер, от легшего на дно якоря резко качнуло, Изотыч упал и хватнул правой рукой борт. Ухватился он точнехонько в том месте, где продолжала в тот момент соскальзывать с борта якорная цепь, которой в следующую секунду и срезало, раздробило ему эти недостающие, а теперь уже совсем лишние пальцы. Рассказ Изотыча был прослушан всей деревней не один десяток раз. Но вновь, когда дед начинал повторять историю, приплетая все новые детали к своему главному поступку всей жизни, все замолкали и из уважения к одному оставшемуся мужику в деревне внимательно слушали. Только молодухи прыскали временами со смеха, да задавали иной раз вопросы:
– Деда. А в прошлый раз ты ж сказывал, что тебе еще один матрос вроде как помогал, да потом волной его смыло. А сейчас чегой-то нету того матросика, А?
– Да нет Ленк! Что ты! Эт я говорил, что хотел он помочь видать мне, дак не успел, не дошел до носа то. Его волной то и смыло. А тут японец со всех сторон палит, мочи нет, – беззлобно, не обращая внимания на колкости, продолжал дед Изотыч и без всякой обиды заканчивал рассказ, как ни в чем не бывало всегда одной и той же фразой:
– Ох и наложили мы в кису японцу тогда…
А потом степенно так добавлял:
– Вот тах-то и стал хероем младший мичман Родионов…
За это, или за что-то еще, был награжден младший мичман Родионов георгиевским крестом. Давно уж не доставал дед и не показывал свою награду никому…