Ехали они уже три с половиной часа и Сашка начинал по немногу замерзать. Утреннее зябкое февральское солнце совсем не грело. Сани мягко скользили по расчищенному большаку. Высокие сугробы скрывали обочину, но Сашка ориентировался по воткнутым веткам, обозначающим проезжаемые временами мостики через овраги. Его сани шли вторыми. Впереди, на санях пошире, ехал дед Изотыч.
Взяв двое саней с лошадьми, выехали затемно. Путь предстоял не близкий. За два дня нужно было пройти верст восемьдесят. Причем в первый день задумали они проехать основную часть пути. Потом заночевать в соседнем колхозе, а там уж и до места рукой подать. Одето на каждом было по две фуфайки, ватные штаны, теплые валенки и солдатские ушанки. Деревенские женщины собрали в дорогу каждому по три буханки хлеба, десяток луковиц, морковки (штук по пять), да шматок сала на двоих. Взяли, конечно, канистру воды, для себя и лошадей. А еще Сашка с Изотычем под завязку загрузились сеном. Сено хотели отдать как раз соседям. Год у них по травам не удался, и те постоянно просили помочь с сеном, обращаясь по случаю то к одним, то к другим. Беду их знали и помогали всем миром, по мере возможности.
В упряжке саней Сашки шел старый мерин по кличке Сивый. Сивый постоянно пускал газы и тряс на ходу оглобли. Вонь от коня на морозе не особенно чувствовалась и Сашка обращал на это мало внимания. Только уж когда совсем в нос ударял неприятный запах, он шлепал поводьями Сивого по спине и прикрикивал при этом:
– Ах ты, зараза такая! Иди не перди!
Выбирать не приходилось. Из трех деревенских лошадей, оставить нужно было старую клячу Ночку.
Изотычу было легче управляться с молодой кобылкой Звездочкой. Но Изотыч был стариком, сама по себе поездка давалась ему с трудом и поэтому он сел в сани с лошадью по-резвее.
…Не считая Сашки, дед Изотыч был единственным мужиком в деревне. За три года все мужское население призвали на фронт. К февралю сорок четвертого года, в Решетном на двадцать три двора было тринадцать бабуль, пятнадцать женщин среднего возраста, да около сорока ребятишек все младше Сашки. И на весь этот деревенский народ, из мужиков остались лишь они с Изотычем. По мнению Сашки, дед был очень старым. Мало кто помнил, что звали его Никифором. Но имя стерлось в памяти практически всех жителей деревни Решетное, и толи из уважения к возрасту, толи еще по какой-то причине, все звали его по отчеству – «Изотычем».
