Ночь перед штурмом прошла тревожно, тягуче. Олаф плохо спал,
вскакивал несколько раз из-за кошмаров, совсем глупых и детских, с
персонажами из той самой книги. Солнце неохотно поднялось,
казалось, несколько дней спустя. Днём тревоги немного рассеялись,
растёрлись о повседневные дела. А с наступлением темноты начался
штурм.
Все, кто не боялся спорить с Олафом, назвали его безумцем.
Заключённые Города проклятых до тряски боялись ночных киборгов. За
месяц, проведённый в тюрьме, Олаф видел их лишь раз, совсем
недолго, когда они с Ченгом стояли у ещё целого склада в ночь перед
Вбросом. Особенно запомнился силуэт воина в рогатом шлеме, и даже
вяло вертелось в голове слово, которым он хотел его назвать, но оно
никак не спускалось на язык. Что делают киборги с заключёнными,
Олаф не видел, но безоговорочно верил в ужас столкновения с ними.
Для этого достаточно было лишь посмотреть, как страх перекашивал
лицо каждого, кто рассказывал про ночных мучителей. И именно
поэтому Олаф выбрал для штурма ночь, потому что знал, что никто не
решится помешать ему в это время.
— Первый на позиции! Второй на позиции! Третий на… ции! Четв… н…
ции! — разными голосами загремела собранная Ченгом рация, с треском
выплёвывавшая звуки.
— Твоя рация — говно, — раздражённо пробурчал Салад.
— Какие запчасти дали, такую и сделал, — парировал Ченг.
— Не мог сделать так, чтобы она не трещала?
— Делал бы сам, раз такой умный. Сам притащил мне кучу ржавых
проводов и железок! Скажи спасибо, что эти хотя бы…
— Умолкли! Оба! — гаркнул Олаф, и добавил в рацию: — Всем
отрядам передвигаться на вторые опорные пункты. Докладывать о
происшествиях и прибытии.
Ночной город был совсем другим. Словно темнота наступала не
из-за захода солнца, а кто-то огромный брал город в охапку, бросал
в мешок и куда-то нёс, перемешав всё. Олаф умудрился пару раз
заблудиться, сворачивая не в те дворы. Спасал Ченг, который вовремя
подсказывал, что они идут не туда. Иногда даже приходилось ставить
Ченга вперёд и следовать за оранжевым рюкзаком на его спине. Для
чего этот рюкзак, знал только он сам. Но Олаф понял, что Ченг
замыслил что-то важное, поскольку тот, ужасно вспыльчивый,
абсолютно не обращал внимания на подколы со стороны остальных.
Рация снова затрещала докладами. Первый, второй, третий, пятый,
шестой…