Повисла тишина, будто в городе не осталось никого, кроме них
троих. Только сейчас Олаф понял, что до этого всё время до этого
слышал откуда-то издалека крики, звуки ударов и даже редкие
выстрелы. Оглянувшись на площадь, он поёжился, вспомнив, что
пережил. Образы. Голоса.
— Идём. Надо добраться до склада. К еде. Пока совсем не
стемнело, — сказал Ченг, пытаясь сделать вид, что ничего не
произошло.
— Где гарантия, что ты нас не заведёшь в ловушку? — вдруг подал
голос Дэн. — Снова не заведёшь…
— А кому вам тут ещё доверять? — довольно нагло перебил Ченг, и
после паузы продолжил: — Ладно, парни, признаю, это был подлый и
жёсткий приём. Но если бы я вас предупредил, не получилось бы
нужного эффекта. Все, кто знают, что их там… на площади… ждёт, не
могут расслабиться и неосознанно ставят блок, который не даёт
полностью проникнуть к ним в мозг.
Олаф и Дэн молчали. Ченг залез рукой в карман и достал оттуда
два синих шарика.
— Я знаю, насколько это неприятная херня, поэтому воткнул эти
затычки. Не скажу, что полностью помогает, но сигнал глушит. Могу
дать вам такие же, когда придём на склад. Я не буду вас спрашивать,
что вы услышали и вспомнили. Сами расскажете, если захотите, —
договорил Ченг и уверенно зашагал дальше.
— Я ничего не вспомнил, — отозвался Дэн. — Какие-то сраные
голоса. Чушь несли. И всё.
— У меня так же, — Олаф потёр переносицу. — Голоса. И всё.
Нихера не понятно. Будто… память стёрли, но не всю. Оставили пару
следов. Как издевательство. Суки.
Договорив, Олаф двинулся следом за Ченгом. Дэн ещё секунду
помешкал, и бросился за ними.
Дальше шли молча, каждый погружённый в свои мысли. Только Ченг
время от времени с волнением оглядывался на заходящее солнце,
которое уже больше чем на половину скрылось за горизонт, словно
натянуло на себя одеяло.
Олаф думал о словах, которые говорил будто его и одновременно
чужой голос. Черножопые? Узкоглазые? Смерть? Виноваты? Значение
слов он понимал, но общий смысл, который помог бы склеить кусочки
воедино, уловить не мог. И только всплывали на мгновенье нечёткие
образы из прошлого, не вызывая ничего, кроме тревоги. Надо бы
поговорить с Дэном, у него узнать, что именно слышал, что
почувствовал… Хотя закрадывалось подозрение, что этот тип ничего
просто так не скажет. Весь ушедший в свои мысли Дэн, казавшийся
трусливым сосунком, снова изменился. Его лицо приобрело суровые
черты, которым не мешал даже разбитый пунцовый нос, а украдкой
брошенный на Олафа взгляд обдал холодом и обжёг одновременно.