— Я на самом деле точно не знаю, что
произошло. Был большой взрыв. Сейчас весь город горит. Похоже,
уцелел только наш район, огонь через ручей не перекинулся.
— Как горит? — все еще продолжая
улыбаться, спросила недоверчиво
Ее лицо на глазах преображалось.
Погас веселый блеск в глазах. Растянутые губы съеживались, стирая
улыбку. На смену приходила растерянность.
— Это шутка такая?
Он отрицательно помотал головой.
— Подожди. Что ты такое говоришь? А
как же...
Замолчала, не найдя в себе сил
выговорить. Тогда сказал он:
— Родители?
Ее большие серые глаза стали
наполняться влагой, и вот уже первая капля прокатилась по щеке,
пробивая себе блестящую дорожку. Губы, минуту назад улыбавшиеся,
задрожали.
Он опять покачал головой:
— Прости родная, но...
Мягкая ладошка накрыла его рот,
затыкая, не давая вырваться наружу словам.
— Не говори, нет. С ними все хорошо,
я знаю. Я бы почувствовала.
Она отвернулась, съеживаясь, сжимая
руки между коленями. Потом снова взглянула на мужа невидящим,
обращенным внутрь себя взглядом.
— Н-нет, это не может быть
правдой.
У Артёма сильно сжалось сердце. Да
лучше бы она заставляла его что-то сделать, ругала, обвиняла в
недостатке мужества.
Он обнял жену, крепко прижимая к
себе, зачем-то принялся говорить какую-то глупость: дескать, да,
родная, еще ничего не известно, они высоко и огонь до них не
дотянулся. И вообще, современные дома полностью бетонные, гореть в
них нечему, и чуть позже он обязательно сходит и выручит ее
родителей.
А перед мысленным взором стоял
обожженный Славун, полыхающие дома за ним и ощущаемый спиной поток
воздуха, дующий в направлении пожара. Читал о таком — огненный
шторм, когда большой пожар начинает работать по принципу печи:
нагретый воздух над пожаром улетает вверх, а на его место со
стороны подтягивается свежий, раздувая огонь еще больше.
Температура в центре города сейчас такая, что надежды никакой.
Сколько они бы так просидели,
неизвестно. Но в дверь сначала энергично постучали, а потом она и
вовсе открылась.
— Хозяева!
Светка отстранилась, начала
вставать. Из-за дверного косяка в комнату заглянула Мишкина голова.
Он был взъерошен, с оставшимися следами сажи.
— Проходи, — Артём махнул рукой, —
только у нас тут вот. И показал на обломки шкафа, разбросанные
вещи.
— Да не парься, у всех так же.