Выступление повторялось, но звук
затихал, удаляясь: видимо мегафон был установлен на чем-то
передвижном.
— Это что еще за новости?!
Артём откинул шторку, выглянул в
окно. По проспекту неспешно двигались солдаты. Каски, бронежилеты,
автоматы. Хвост колонны, которая постепенно скрылась за соседним
домом.
— Хм, настоящая жизнь в городе
начинается, когда в него входят гусары. Так, кажется, говорилось в
одном фильме?
— Военные...
— Что?
— Там было «военные». Это выражение
Козьмы Пруткова.
— Да? Вот не знал! — рассеянно
проговорил Артём, садясь на место. — Действительно пришли военные,
и чего от них ждать, я не знаю.
— Наверное, в первую очередь
порядка? Ты же сам рассказывал, что у «Звездного» творилось.
— Это точно, — продолжая думать о
чем-то своем, подтвердил Артём.
С армией у него были сложные
отношения. В старших классах он относился к призыву как к
неизбежному этапу свой жизни: не плохо и не хорошо, он просто
наступит, и все. Так же неизбежно, как детство сменяется
отрочеством, а там и взрослой жизнью, и надо быть слегка
ненормальным, чтоб оттягивать или надеяться избежать.
Потом тяжело заболела мать и ему
дали отсрочку. Он не просил, но если само идет в руки, что ж
отказываться? Другие искали ходы, лазейки, а тут пришло само. Когда
мать умерла и оснований не служить не стало, про него, видимо,
забыли в военкомате. Так бывает, а он и не стал проявлять
инициативы. А потом он переехал, устроился на работу, да и возраст
опять же. Хорошо идти служить, когда тебе восемнадцать, и совсем
другое дело — в двадцать пять. «Дедушки», которые моложе тебя на
шесть лет, сверстники лейтенанты... В итоге с армией Артём
разминулся.
Окружающие к этому факту Артёмовой
жизни относились по-разному. Одни восхищались: мол, красавчик, так
и надо, нечего дурацкую лямку тянуть и впустую два года из жизни
выбрасывать. Другие смотрели искоса: мол, откосил, не то что я,
долг Родине отдавший с чистой совестью.
Тыканье «неслужением» откровенно
злило. Особенно в один исторический период его жизни, когда работа
в охране представлялась отличной альтернативой, а его завернули как
раз по этой самой причине. Дело было летом, перспектив с другой
работой не проглядывалось, Артём смотрел на собеседовавшего с ним
молодого человека, высокомерно заявляющего, что человек, не
прошедший службы в армии, просто не может претендовать на работу в
их крутой охранной фирме: на его округлившееся брюшко, на одрябшие
руки, намечающийся второй подбородок, — и был в шаге от предложения
тому прогуляться вместе с ним до ближайших брусьев или турника.