Клонилось на запад светило,
С собой унося ясный день,
Зной спал, вместе с ним уходила
Из тел неприятная лень.
Андрей на коне встрепенулся,
Гоня от себя сна елей,
Зевнул, широко потянулся
И громко вскричал: – Э-ге-гей!
Его конь всхрапнул, с шага сбился,
Потом – тоже громко – заржал.
Дружинник какой-то свалился
С коня и за ним побежал.
И грянула смехом дружина,
Над парнем нескладным глумясь,
Всех громче ржал мощный мужчина —
Георгий Владимирыч, князь.
– А ну, поднажмём-ка, ребята! —
Кричит князь, пуская в ход плеть,
Торопится он до заката
В селенье Кучково успеть.
Там отдых их ждёт и веселье,
Хмель сладкий сбродивших медов,
Для тел и для душ воскресенье,
Забвенье от ратных трудов.
Мечи позатуплены в сечах,
Посбиты шипы в булавах,
Жгут шрамы – отметки о встречах
С врагом – на телах, головах!
А враг и силён, и коварен,
Умеет направить удар,
То вам не какой-то казарин,
То вам не казанский болгар.
У нас на Руси – смех и горе! —
Враг главный и злейший – родня,
Мы бьём, позабыв о позоре,
Друг друга с рождения дня.
В светёлках, в темницах, повсюду
Мы травим и душим своих
И, знаем пусть все про Иуду,
Но это там где-то… у них!