[а]
признание богов другого народа имело важный международно-правовой характер»
7.
Упоминания о единстве права и религии могут быть найдены и в так называемом каноническом тексте Священного Писания. «Библия, по Баренбойму, не только исторический источник, исторический факт, но и система взглядов». «Сначала, пишет Баренбойм, существовало право в виде нравственных норм, я имею в виду десять [библейских – С.Ю.] законов [правильнее – заповедей] Моисея, имеющих своими корнями эпоху более раннюю, чем возникновение государства»8.
Будучи в одно и то же время гражданским начальником и первосвященником, библейский Моисей, во-первых, заложил основы независимого суда, во-вторых, стал широко применять прецедентное право. Начнем с последнего. Ссылаясь на историка Джеймса Сандерса, тот же Баренбойм доказывает, «что античный Израиль не мог прожить со времен исхода из Египта до царя Соломона только на Десяти заповедях. Это означает, добавляет московский ученый, что там было прецедентное право, создаваемое профессиональными судьями со времен скитаний по Синайской пустыне»9. Что касается независимой судебной власти и божественного происхождения суда, то здесь можно упомянуть следующее высказывание историка Макса Даймонта: «Моисей, пишет он, … заложил основы для другого разделения, которое стало неотъемлемой чертой любой демократии. Он создал независимую судебную власть»10. В указанную эпоху функции судей и священников иногда смешивались, иногда разделялись. Американский правовед Джон Прист, «вероятно, как считает Баренбойм, смущенный тем, что в совете тестя [Моисея – С.Ю.] судьи и начальники упомянуты вместе, пишет, что действительная суть этого делегирования полномочий в Библии не разъяснена. В то же время, добавляет Баренбойм, анализируя различные варианты английских переводов этого и других мест Ветхого Завета, он [Прист] считает, что можно прийти к заключению, что «судебные решения исходят от Бога независимо от того, что они оглашаются людьми (судьями, священниками и т.д.)»11. «Иногда, добавляет Прист, священники и судьи разделяют полномочия, в [других] случаях священники [остаются – С.Ю.] единственными арбитрами»12.
Из других исторических примеров единства религиозных и правовых норм можно назвать, скажем, Древнеегипетскую книгу мертвых. Согласно Баренбойму, «